Маремьяна Голубкова - Мать Печора (Трилогия)

Голубкова и Леонтьев вложили в эту книгу - каждый в меру своих возможностей - огромный познавательный материал, свой остро развитый художественный вкус, а главное, свою истинную любовь к родному краю. Именно поэтому патриотическое чувство, которым проникнута повесть, воспринимается не отвлеченно, а совершенно конкретно, как в его узком местном, так и в широком державном значении.

Связь избранной темы произведения с биографиями авторов, то обстоятельство, что в основу книги легли лично пережитые ими события, придали ей теплую лирическую окраску, взволнованную, доверительную тональность.

Трилогия "Мать Печора" завершается одноименной повестью, рассказывающей о мирном труде печорских рыбаков уже в послевоенное время. Опять та же далекая северная окраина России, те же люди, та же среда. Впрочем, те же, да и не те же. Жизнь меняется на глазах, перестраиваются быт и культура, возникают и решаются новые проблемы...

Повесть "Мать Печора" начинается поэтической экспозицией, утверждающей все ту же неиссякаемую любовь к суровому Северу, к замечательным его людям, которыми открыто и даже как-то подчеркнуто гордятся авторы, словно родные они все им, словно и жизнь-то прожили бок о бок...

Уместна и очень поэтична в повести легенда о беспокойном мезенском мужике Александре Деньгине. Дерзновенный, не ко времени родившийся мечтатель, он напрасно пытался увлечь архангельского губернатора проектом постройки города в устье Печоры. Мечта эта оказалась осуществленной лишь в годы Советской власти: здесь действительно вырос культурный центр Заполярья - город Нарьян-Мар.

На улицах этого города мы и встречаемся с героями повествования: светлозерскими рыбаками-колхозниками и их бригадиром Матвеем Лукьяновичем Перегудовым. Он известен как знаменитый по всей Печоре былинщик и сказочник, а светлозерцы - как прославленные трудолюбы из передового колхоза.

В отличие от предыдущих повестей, сюжет "Матери Печоры" построен на художественном вымысле. В центре повествования - вымышленные персонажи. Естественно, что и большинство связанных с ними ситуаций тоже вымышлено. Существуют в действительности географические места, описанные в повести, действуют в ней Голубкова, ее сыновья Степан, Николай и Клавдий, реальное лицо Иван Петрович Сядей, секретарь райкома Талеев, председатель колхоза Хатанзейский и другие.

Но эти "живые" люди играют подсобную роль: они использованы для дополнения общей картины жизни в низовьях Печоры, а также для создания особого фона, на котором трудовая деятельность светлозерцев выглядит еще эффектнее.

Образ Маремьяны в этой повести решен иначе, чем в предыдущих частях трилогии: она выступает в роли рассказчицы, не являясь действующим лицом "Матери Печоры". Подобный образ рассказчика характерен для русской литературы и встречается во всех произведениях со сказовым типом повествования.

Авторы отказались при работе над новой повестью от построения сюжета на фактической основе, на событиях, происшедших с ними лично, вовсе не потому, что иссяк биографический материал. Правильней будет предположить, что им стала посильной более трудная задача создания художественного произведения, где вымысел явно преобладает над фактом и где окончательно торжествует метод художественного обобщения, литературное начало.

К тем источникам фактического и художественного материала, которые использовались при работе над первыми повестями, М. Голубкова и Н. Леонтьев прибавляют еще один - собственные, созданные ранее произведения. Так, например, в основу своеобразной запевки, открывающей повесть "Мать Печора", положено одноименное стихотворение Николая Леонтьева, ранее опубликованное в журнале "Октябрь". Разговор светлозерцев о Москве с самоскладной песней Матвея на ту же тему построен на основе песни Маремьяны Голубковой, опубликованной в журнале "Огонек" среди прочих ее песен к 800-летию Москвы. Задолго до начала работы над повестью была сложена завершающая трилогию песня "Как не думала кукушка". Частушки, включенные в "Мать Печору", как и песня "Ой вы, руки золотые", созданы также раньше обоими авторами.

Голубкова и Леонтьев еще во время работы над предыдущими повестями увлекались созданием пословиц. Наряду с широким привнесением старых, традиционных, они время от времени вставляли кое-где и новые пословицы и поговорки, придуманные ими. Но примерно за год до начала работы над третьей повестью соавторы значительное время посвятили накоплению по возможности большего количества новых пословиц и поговорок, рассматривая их как заготовки для будущего произведения. Оба хорошо знали цену кругло и ярко высказанной мысли, и поэтому не жалели для этой цели ни времени, ни труда.

В результате такой целенаправленной работы над текстами пословиц и поговорок, отражающих мировоззрение современного человека, Голубкова и Леонтьев придумали около двух тысяч произведений самого лаконичного из всех существующих жанров. Многие из них возникли в результате переосмысления и переделки пословиц и поговорок, взятых из старого устно-поэтического наследия, но большинство придуманы самостоятельно и приближаются по своему типу к обычным афоризмам литературного характера.

Оценивая в целом последнюю повесть трилогии, необходимо отметить, что на содержании ее сказалось влияние вредной теории бесконфликтности.

Новое здесь слишком уж легко внедряется в жизнь, устраняя на пути все сложности, противоречия, конфликты, не дав им, по сути, даже проявить себя как следует. Светлозерские (уже само название села придумано в соответствии с таким замыслом - Светлозерье!) рыбаки-колхозники предстают перед читателем в идиллическом, ничем не омраченном сиянии весны, да и колхоз их называется "Весна". В повести не ощущаются трудности послевоенного восстановление народного хозяйства страны.

Однако при всех просчетах в повести немало удачных, запоминающихся страниц и глав: картины вдохновенного труда рыбаков, тщательно выписанные пейзажи, главы, посвященные вопросам народного творчества, рисующие труд как источник поэзии, образ Анны Егоровны - женщины большой скрытой силы...

Являясь не лучшей в трилогии, повесть "Мать Печора" в то же время в идейно-содержательном плане логично завершает книгу и выводит читателя на простор дальнейшего движения жизни по пути социалистических преобразований, по пути совершенствования всех ее структур хозяйственной, социальной, духовной.

Все повести вместе составляют своеобразную трилогию, связанную определенным тематическим и идейно-художественным родством. В них сливаются две культуры - устной народной словесности и художественной литературы. По содержанию своему они иногда кажутся созвучными автобиографическим повестям Горького. Местами перекликаются с "Повестью о детстве", "Вольницей" и "Лихой годиной" Гладкова. Элемент сказочности - не навязчивой, художественно оправданной - насквозь пронизывает все три повести, и этим они несколько напоминают пришвинский "Колобок". Но все же на всех трех повестях нет и следа подражательности. Печать самобытности видна и в манере повествования, и в языке повестей - сильном, выразительном, вобравшем в себя все очарование, свойственное произведениям народной поэзии, и в то же время остающемся языком современника. Отмеченная выше близость с произведениями выдающихся мастеров слова объясняется общностью художественного метода, в основе которого лежит четкий и строгий реализм.