Вильям Похлебкин - Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1

Суммируя, можно сказать, что глобализация в ее нынешнем виде не толь­ко не привела к созданию новых механизмов регулирования международных от­ношений, но и сама требует управления и серьезной корректировки в интересах всего мирового сообщества.

В итоге формирование новой системы международных отношений приоб­рело сложный и затяжной характер. Зарубежные аналитики затрудняются дать современному этапу развития мировых дел какое-либо исчерпывающее опреде­ление. Одни называют его «новым международным беспорядком» (Г. Киссинджер), другие — «аморфной системой безопасности, лишенной бипо­лярной структуры и идеологической ясности времен войны» . Звучат прогнозы, что нынешняя «неопределенность» в развитии международной ситуации может затянуться на многие десятилетия. Строятся различные сценарии: от наступле­ния всеобщей эры благоденствия благодаря глобализации до полного хаоса и анархии в международных делах.

Между тем одно представляется несомненным: международная система, как и в предшествующие исторические периоды после окончания крупных ми­ровых конфликтов и потрясений, находится в переходном состоянии, и ее «судь­ба» зависит от политической воли мирового сообщества. Именно ему предстоит определить параметры будущего мироустройства, выработать надежные меха­низмы обеспечения безопасности и стабильности в международных отношениях. Иными словами, человечество поставлено в такие условия существования, когда формирование нового миропорядка требует сознательных, целенаправленных усилий всех государств. В противном случае «стихия глобализации в условиях пассивности или национального эгоизма, а тем более возврата к соперничеству и попыток обеспечить собственные интересы за счет других приведет лишь к обо­стрению негативных тенденций, которые международному сообществу будет все труднее контролировать.

К сожалению, по этому принципиальному вопросу в мире пока нет концеп­туального единства. Более того, в последнее время сталкиваются два принципи­ально разных подхода к формированию нового миропорядка. Один из них наце­лен на построение одномерной модели, при которой в мире доминировала бы группа наиболее развитых стран с опорой на военную и экономическую мощь США и НАТО. Остальной же части международного сообщества предлагается жить по правилам, удобным для членов этого «привилегированного клуба».

Корни такой концепции достаточно глубоки и кроются, как уже отмеча­лось выше, в ошибочной оценке изменений в международной обстановке на ру­беже 80-х-90-х годов. По признанию министра иностранных дел Франции Ю. Ведрина, «считая себя победителем в третьей мировой, т.е. «холодной вой­не», Запад уверовал в беспредельность своих возможностей и, опираясь на тех­нологическое превосходство, не видит причин, которые помешали бы ему по­всеместно навязывать свои взгляды». Вопреки собственной проповеди демо­кратических порядков повсюду в мире, США и их союзники, по меткому заме­чанию бывшего Генерального директора ЮНЕСКО Ф. Майора, начали «дейст­вовать олигархическими методами в международных отношениях».

Логическим следствием такого одномерного подхода стала постепенная ревизия демократических принципов мироустройства, которые начали было пробивать себе дорогу после падения Берлинской стены. Так, идея строительст­ва единой Европы начала постепенно подменяться «натоцентризмом» — попыт­ками строить европейскую безопасность на основе лишь одного замкнутого во­енно-политического альянса. Не ограничиваясь расширением на восток, НАТО приняла новую стратегию, предусматривающую расширение сферы деятельно­сти альянса за пределы, установленные Североатлантическим договором, и до­пускающую применение силы без санкции Совета Безопасности ООН, т.е. в на­рушение Устава ООН и основополагающих принципов международного права.

Своего рода «полигоном» для отработки «нато-центристской» концепции стала агрессия НАТО против Югославии, вызвавшая острейший международный кризис с момента окончания «холодной войны». Последствия этого кризиса хо­рошо известны. Сильнейший удар был нанесен по устоям международного пра­вопорядка и стабильности. В мире снова на первый план стали выходить воен­ные аспекты безопасности. Во многих странах заговорили о том, что ускоренное довооружение — единственный способ избежать внешней агрессии. В результате появилась дополнительная, причем весьма осязаемая, угроза режимам нерас­пространения оружия массового уничтожения и средств его доставки.

В настоящее время на Западе под давлением фактов идет неохотное пере­осмысление этой противоправной акции. Делаются выводы о том, что она не может служить «моделью» для подобных действий альянса в будущем. Между тем для России ошибочность натовской линии была видна с самого начала. Всё, о чем предупреждала российская дипломатия на этапе борьбы за предотвраще­ние агрессии, к сожалению, оказалось реальностью. Вооруженное вмешательст­во не только не сняло ни одну из проблем Балканского региона, но, наоборот, завело их решение в тупик, выбираться из которого приходится теперь ценой ог­ромных дипломатических усилий.

В целях оправдания натовской военной операции задним числом на Запа­де были запущены в оборот концепции «гуманитарной интервенции» и «ограни­ченного суверенитета». Мировому сообществу пытаются навязать тезис о том, что для защиты прав человека и предотвращения гуманитарных катастроф до­пускается использование силы против суверенных государств без санкции Сове­та Безопасности ООН.

Бесспорно, мы не можем и не должны оставаться безучастными и к гру­бым и массовым нарушениям прав человека, влекущим за собой страдания на­родов. Тем более, что гуманитарные кризисы могут серьезно осложнять поддер­жание региональной и международной стабильности. Однако недопустимо бо­роться с нарушениями прав человека методами, которые разрушают само право. Неуважение к закрепленным в Уставе ООН принципам суверенитета и террито­риальной целостности государств чревато подрывом всей сложившейся системы международной безопасности и полным хаосом в мировых делах.

В основе концепции «гуманитарной интервенции» лежит глубоко оши­бочное представление, будто в условиях глобализации роль государства как субъекта международных отношений постепенно сходит на нет. Между тем опыт России и некоторых других стран, вставших на путь демократических ре­форм, свидетельствует об обратном: именно ослабление государственности ве­дет к распространению таких явлений, как международный терроризм, воинст­вующий сепаратизм и организованная преступность. Вот почему, укрепляя свои государственность, суверенитет и территориальную целостность, Россия дейст­вует не только в собственных национальных интересах, но и, по существу, — в интересах глобальной стабильности и безопасности.