Вильям Похлебкин - Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1

В какой-то мере начало процесса перемен относилось еще к эпохе Горбачева, когда рухнула социалистическая система и явно обозначился конец холодной войны, когда Советский Союз объявил о приоритете общечеловеческих ценностей (права человека, принципы гласности и демократизации и т.п.). Советский Союз не только признал европейскую интеграцию, но и объявил о строительстве общего "европейского дома".

На этой основе в первый период российской внешней политики преобладала эйфория и многочисленные иллюзии.

Руководители России заговорили не только о партнерстве, но и о дружбе со странами Запада, в том числе и с США.

В те годы казалось, что наследие холодной войны уже почти преодолено. Этому во многом способствовало и экономическое взаимодействие; мировые фонды и банки заявляли о решимости помогать России. Для многих специалистов-политологов главный вопрос состоял в выборе наиболее предпочтительной модели – немецкой (по типу реформ Эрхарда) или шведской.

Во внешних делах было весьма распространено ощущение, что Россия больше не нуждается в прежних идеологических союзниках и что в новых условиях отношения с Западом Россия мало нуждается в старых связях со многими странами Азии и Африки.

В МИД происходила массовая смена кадров. Собственно "дипломаты" эпохи Громыко начали уходить уже в самом конце 80-х годов. Теперь же в начале 90-х начался массовый приток новых более молодых сил.

Но в этот период довольно быстро обнаружились большие сложности и противоречия. Так собственно бывало в периоды многих мировых катаклизмов и перемен. Началось отрезвление от иллюзий.

Прежде всего, возник острый внутренний кризис, серьезно повлиявший на международные дела. Экономические реформы выявили свою противоречивость, в стране нарастало социальное напряжение, поляризация общественных сил и глубокое разочарование различных слоев населения. На этой основе росло снова разочарование в Западе и его искренности и способности помочь российским реформам.

Этому способствовали и действия стран Запада. Они наращивали связи с бывшими республиками Советского Союза, создавая ощущение, что Россия снова попадет в изоляцию, лишенная прежних возможностей и амбиций.

В стране нарастали националистические настроения, стремление к обретению Россией новой идентичности. Оживилось стремление доказывать "русский особый путь" не только не тождественный, но даже противостоящий Западу.

Раздражение российских элит подогревалось событиями в Восточной и Центральной Европе; бывшие советские союзники и сателлиты стремились в НАТО и в Европейский Союз, высказывая подозрительность и недоверие в отношении России.

Россия вступила в новый этап своей внешней политики, датируемый примерно 1993-1999 годами.

К тому же на Западе уходили с политической сцены старые российские союзники – Коль, Миттеран и др.

Отрезвление от иллюзий проявилось в понимании важности азиатского направления в российской внешней политике и прежде всего, связей с Китаем и Индией.

В отношении с Западом менялась даже терминология: вместо слов о дружбе и стратегическом союзе появились слова о партнерстве и прагматическом сотрудничестве.

К концу этого периода в Москве почувствовали нарастающую опасность господства США и НАТО. В российском МИД появилась идея многополярного мира как антитезы однополярного американского преобладания.

Апогеем таких трансформаций стали действия НАТО в Югославии, грозившие подорвать прежние международные институты и установления.

В России росло стремление активизировать свою политику, в том числе и там, где она имела дивиденды во времена Советского Союза.

Как это часто бывало в истории, отход от прежней эйфории и переход к более прагматическому курсу, сопровождавшийся большей сбалансированностью с Западом, вызывал в странах Запада ощущение, что Россия возвращается к своим имперским амбициям; соответственно усиливались и антирусские настроения.

Но в российском общественном мнении ситуация менялась – антиамериканизм снова начал распространяться в различных слоях населения.

В этих условиях Россия вступила в третий этап, начавшийся в 1999 году.

Лидеры страны заговорили о прагматизме как главной составляющей российской внешней политики.

Внутри страны преобладает идея укрепления российской государственной вертикали, нарастает стремление наведения порядка и борьбы с преступностью, коррупцией и бюрократизмом.

В то же время новые российские лидеры подтвердили и проводят в жизнь либеральный курс в экономической сфере, закрепляя тем самым перемены в экономическом и социальном строе страны в 90-е годы.

На этой основе можно обозначить и характерные черты российской внешней политики в конце XX и в начале XXI столетия.

Внешняя политика России ныне стала более сбалансированной и четкой. Руководители страны повторяют часто слово "прагматичный", имея в виду внешнеполитический курс; но это отнюдь не должно означать наличие концептуальной основы и ясного понимания целей и направлений политики.

Одна из задач сегодня – ясное осознание взаимодействия национальных интересов России и целей мирового сообщества. Или они будут находиться в состоянии гармонии или конфронтации. Россия пытается сделать свой курс многовекторным, стремясь к действиям и на Западе и на Востоке.

Новый фактор российской политики – защита интересов российского бизнеса, содействие осуществлению экономических реформ.

Россия также не имела в прошлом опыта многопартийности и контроля за внешней политикой внутри страны. Речь идет, прежде всего, о прагматическом измерении. Большинство стран имеют в этом отношении длительный опыт, но российская дипломатия только еще начинает осваивать опыт молодой российской парламентской демократии.

Российская дипломатия находится в процессе поиска наиболее оптимального взаимодействия с Государственной Думой, при котором существует парламентский контроль и самостоятельность Президента, правительства и дипломатического ведомства.

Следующая новая проблема – отношения со средствами массовой информации. Российская дипломатия должна привыкать к постоянному оппонированию своих действий со стороны средств информации. В общем плане это довольно естественный процесс, но в российских условиях обе стороны должны вырабатывать некие "правила игры", при которых общественность через средства информации стремится влиять на внешнюю политику, а дипломатия должна привыкать к реакции СМИ и к своей спокойной реакции на весьма различные реакции противоречивых и часто мало разборчивых российских средств информации.