Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

С того времени при каждом новом императоре и при каждом новом избрании папы древние привилегии снова подтверждались. Епископства и аббатства следовали примеру Рима и не пропускали случаев, когда представлялась возможность закрепить старые иммунитеты грамотами или дополнить эти права еще новыми льготами. Архивы церквей тщательно сохраняли императорские хартии, мало-помалу все накапливавшиеся. В архиве Латерана уже имелись великие грамоты Пипина, Карла и Людовика, дарственные записи, подтверждения старых и новых иммунитетов и другие договоры между императорами и римской церковью. Все эти документы имели бы огромное историческое значение, если бы они еще существовали и были доступны историку. К их числу в 817 г. была присоединена еще грамота Людовика Благочестивого, несомненно представлявшая собой повторение той, которая годом раньше была написана канцлером императора для папы Стефана, важное значение эта грамота получила, однако, в гораздо более позднее время.

Подвергнутая подделкам, она была поставлена на одну ступень с дарственным актом Пипина и рассматривалась как такой акт, который утверждал за папским престолом обширнейшие владения и наделял его и другими важными правами.

Этой грамотой Людовик Благочестивый признавал будто бы (мы ограничиваемся только самым главным), что папской власти подчинены не только Рим и дукат и все то, что было даровано и подтверждено Пипином и Карлом, но еще и патримонии Калабрии и Неаполя, что в полном обладании папы находятся также острова Корсика, Сардиния и Сицилия и, наконец, что римлянам принадлежит право полной свободы в выборе папы и его посвящения и предварительного согласия на то императора не требуется. Таким измышлениям, однако, противоречит история, которой фактически доказывается суверенитет императоров над Римом. Она же свидетельствует, что в ту эпоху Калабрия, Неаполь, Сицилия и Сардиния были во власти греков, а византийские правители были в мире с западным императором, так как провинции были разграничены между обеими сторонами по договору. Этот мир едва ли мог быть трушен императором ради того только, чтобы принести в дар Св. Петру те земли, которые не принадлежали императору ни по праву, ни фактически.

Точно так же и право свободного избрания и посвящения папы опровергается знаменитым актом времени Евгения II.

О грамоте Людовика книга пап не упоминает ни одним словом. Нет указаний на эту грамоту и в актах Отгона I и Генриха I; между тем эти акты наравне с грамотой Людовика считаются церковью в числе самых важных, и в них имеются ссылки на акты Пипина и Карла. Указание на грамоту Людовика встречается вообще уже только во времена Григория VII и наследия графини Матильды, когда договор Людовика был извращен добавлениями с целью дать притязаниям пап вполне достаточное основание.

По примеру отца Людовик Благочестивый решил возвести своего старшего сына, хотя еще и очень юного, в сан императора. Этот обычай, существовавший в древнеримской империи, был перенесение в новую уже потому, что им обеспечивались единство империи и порядок наследования. Но едва Лотарь был провозглашен императором на имперском сейме в Ахене, как в других принцах заговорила зависть. Братья Пипин и Людовик вернулись недовольными в свои резиденции в Аквитании и Баварии, а рожденный вне брака честолюбивый Бернгард открыто восстал. Как некогда Пипин, Карл назначил Бернгарда лишь наместником королевства Италии; но понятное стремление к независимости должно было скоро возникнуть в итальянских королях. Первая громко потребовала национальной независимости Верхняя Италия; в лангобардах, населявших ее, несмотря на то что они давно уже были латинизированы, все еще жили и родовое право, и семейные и народные традиции, а некогда господствовавшую здесь Павию уже начинал затмевать Милан. Падение королевства лангобардов ге повлекло за собой исчезновения этого способного к культуре и трудолюбивого народа, и он расселился от Альп до самой Апулии. За исключением города Рима, в котором однако же лангобардские роды также жили, а некоторые лангобарды занимали даже престол Петра, судьба Италии долго оставалась в руках этого германского племени. В самые мрачные века главным образом лангобарды давали Италии героев, государей, епископов, историков и поэтов, и им же Италия обязана своими вольными республиками. Поэтому и историческое существование Италии определилось более всего в зависимости от тех свойств, которыми обладали лангобарды, и это является неопровержимым фактом, который некоторые итальянцы напрасно стараются отрицать, трактуя об итальянской нации в те века, когда ее вовсе не было, и упуская из виду, что эта нация возникла из слияния именно готско-лангобардской и латинской рас. И если мы тем не менее говорим по отношению к той эпохе об итальянской нации, то только в тесном историческом смысле. Знатные лангобарды не мечтали более о восстановлении погибшей династии Десидерия, но страстно желали освободиться от ненавистного ига франков. Епископы, располагавшие благодаря привилегиям, полученным от Карла и Людовика, государственною властью и уже привыкшие как местные государи решать все политические дела, деятельно поддерживали юного Бернгарда. В числе их были Теодульф, епископ орлеанский, но лангобард по рождению, далее Вольфольд Кремонский и наиболее ревностный из всех Ансельм, миланский епископ. Недальновидный король скоро, однако, увидел себя обманутым в своих ожиданиях. Братья Пипин и Людовик не присоединились к восстанию; когда же императорское войско быстро двинулось к границам Италии, собственное войско Бернгарда покинуло его. Беспомощный юноша поспешил в Кавильон, чтобы вымолить себе прощение у ног дяди. Такое решение он мог принять или просто с отчаяния, или потому, что поверил сделанным ему обещаниям; последнее более вероятно, так как Бернгарда сопровождали и другие соучастники возмущения. Император приказал всех их заключить в тюрьму; в Ахене Бернгард был приговорен к смерти. Помилованный Людовиком, несчастный был тем не менее подвергнут ослеплению. Предание гласит, что этот византийский приговор был исполнен по приказанию мстительной императрицы Ирменгарды с таким варварством, что Бернгард умер уже через три дня после ослепления, в 818 г., после Пасхи. Той же участи подвергся друг Бернгарда Регинар, сын графа Мегинара, некогда имперский пфальцграф; попавшие в плен епископы были по приговору франкского духовенства лишены своего сана и заключены в монастыри. По слабости император уступил настояниям своей жены и своих советников; но, когда ему сообщили о смерти его племянника, он горько оплакивал его смерть и обвинял себя в том, что согласился на такой жестокий приговор.