Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

Загадочное стремление к мистическому братскому союзу, основным положением которого было отсутствие собственности, средством для жизни — милостыня и украшением — нищенская одежда, есть одно из самых необыкновенных явлений Средних веков, которое могло направить серьезную мысль того времени на размышление о важнейших общественных вопросах. Умбрийских идеалистов воспламенял не протест против неравного распределения имуществ на земле; они были циниками и коммунистами, исходившими не из философского умозрения, а из религиозного стремления, болезненно волновавшего тогдашнее человечество. Если бы серафический визионер занял, как обыкновенный ум, резкую границу между тьмой и светом, то он бы устранился от мира в качестве отшельника; но Франциск, подобно Будде, был проникнут любовью, вдохновенной натурой; поэтому он обладал способностью привлекать к себе людей. У этого пророка был гениальный взгляд на божество, который в другую эпоху сделал бы из него основателя новой религии. В свое время он мог быть лишь одним из святых церкви, бывшим уже при жизни в легендах образцом подражания Христу, язвы которого, как казалось его ученикам, были и на нем. Его последователи не бросались в бездну поэтического чувства, земные экстазы которого были им непонятны; они придали грубый внешний вид царству мечтательных наслаждений по ту сторону мира; они потребовали возведения энтузиастического состояния свободной души в организованное монашеское государство, в котором бедность, как мистическая королева, царила бы на золотом троне под гимны поющих нищенствующих братьев. Но эти ученики не могли, однако, реформировать человеческое общество, потому что хотя нужда изобретательна и революционна, но бедность без нужды не есть реформаторский принцип. Они побуждали своих святых быть законодателями, тогда как все они были теоретиками, а наивными Божьими детьми. Церковь запрещала учреждение новых монастырских уставов, потому что монашеских орденов было уже слишком много и все они обмирщились и притупились; поэтому Франциску или его ученикам было нелегко пробиться. Однако он нашел в Риме сильных друзей, благородного Якоба де Септемсолиис из рода Франджипани, богатого кардинала Иоанна Колонна, кардинала Уголино, его ревностнейшего защитника, бывшего потом папой Григорием IX, затем высокоуважаемого Маттеуса Рубеуса Орсини. Иннокентий, обладавший большим практическим смыслом, не понял, однако, значения возникавшего нищенствующего ордена. Может быть, он предчувствовал опасность провозглашения принципа, решительно враждебного светской власти церкви? Нет двух больших контрастов, как образы сидящего на троне в миродержавном величии Иннокентия III и смиренного нищего Франциска, который, как средневековый Диоген перед Александром, стоял перед папой, будучи выше его в своем ничтожестве, как пророк и проповедник, представлявший собой зеркало, в котором Бог как бы показывал этому папе ничтожность всякого земного величия. В самом деле, Иннокентий и святой Франциск суть два чудесных образа на оборотных сторонах отпечатка их времени. Однако великий папа не ставил святому никаких затруднений на его дороге; но только его преемник, Гонорий III, признал в 1223 г. орден Fratres minores (минориты, или меньшие братья) и дал ему на основании бенедиктинского устава право проповеди и исповеди.

Прежде всего францисканцы водворились в Риме в 1229 г. в госпитале С.-Блазио (в настоящее время это С.-Франческо в Трастевере); потом Иннокентий IV передал им в 1250 г. монастырь Св. Марии в Арачели, из которого были удалены бенедиктинцы. На древний Капитолий взошли торжествующие нищие братья в коричневых рясах, с белым веревочным поясом, и с вершины тарпейского замка, из легендарного дворца Октавиана, стал распоряжаться босоногий генерал нищенствующих монахов, приказаний которого слушались в подвластных «провинциях», которые, как в римские времена, простирались от крайних пределов Британии до азиатских морей

Странствуя по Умбрии со своими вдохновенными нищими, как Христос в Генисаретской долине с бедными рыбаками и ремесленниками, ассизский святой не предчувствовал, что на берегах Гаронны другой апостол достиг подобного же влияния. Кастилианец Доминик де Калагорра, образованный ученик епископа Диего де Ацеведо, вознамерился в 1205 г. во время путешествия по Южной Франции посвятить свою жизнь обращению тех смелых еретиков, которые восставали против церкви во имя евангельских идеалов. Франциск и Доминик были два Диоскура, но в самой глубине их характеров они были различны. Любвеобильный умбрийский энтузиаст проповедовал между нищими, вел разговоры с деревьями и птицами и посвящал гимны солнцу, тогда как Доминик, пылая страстным чувством, подобно Франциску, но оставаясь вполне в пределах действительности и полный энергии, совещался о практических способах истребления ереси с мрачными героями Альбигойской войны, епископом Фулько Тулузским, аббатом Арнольдом из Сито, легатом Пьером де Кастельно и страшным Симоном Монфором. Он был свидетелем гибели благородного народа; он видел дымящиеся развалины Безье, где по знаку фанатика Арнольда убито было 20 000 человек. Он в восторженном настроении молился в церкви в Мореле, в то время как Симон со своими крестоносными всадниками рассеял войско Петра Арагонского и графов Тулузских. Находясь в центре этих ужасов, от которых содрогнулся бы Франциск, фанатический испанец не чувствовал ничего, кроме горячей любви к церкви и молитвенного смирения. У него не было другого чувства, кроме стремления охранить людей от мнении, которые он считал нечестивыми. Начатки его ордена находились в женском монастыре Notre Dame de Pruglia, у подножия Пиренеев и в общинах Монпелье и Тулузы.

Он прибыл в Рим в 1215 г. и находился в нем во время великого собора, на котором тулузские графы принуждены были уступить свои земли завладевшему ими Симону. Иннокентий яснее понял практические взгляды пламенного проповедника против ереси, чем таинственный смысл мистических мечтаний Франциска. После некоторого размышления он склонился к признанию нового ордена с августинским уставом, и только смерть помешала ему в этом. Скоро после этого, 22 декабря 1216 г., Гонорий III утвердил орден в то время, когда Доминик был снова в Риме Он дал братьям-проповедникам (Fratres praedicatores) право духовного пастырства и проповеди во всех странах. Главной заповедью этого ордена была бедность, а проповедь и учение были его задачей, и очень скоро он сделался грозным тем, что захватил в свои руки инквизицию, сначала вместе с францисканцами, а потом один. Первыми местами жительства доминиканцев в Риме были начиная с 1217 г. монастырь Св. Сикста на Via Appia, а с 1222 г. старинная красивая церковь на Авентине, где и теперь еще монахи показывают место, где будто бы жил их учредитель. Доминик умер 6 августа 1221 г. в Болонье. Он был погребен здесь в церкви имени его святого, в великолепной урне, которую возрождающаяся итальянская скульптура украсила первыми шедеврами своего гения.