Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

Монархия, Италия, даже императорская корона представала перед отважным умом Владислава. На одежде своей приказал он выткать изречение: aut Caesar, aut nihil. Говорят, что он домогался титула короля римского, но что в оном отказали ему римляне, заявив, что имеют уже цезаря. Королем их был Рупрехт Пфальцский, и государя этого должно было устыдить завоевание Рима. Теодорих фон Ним, покинувший Рим до въезда Владислава, обратился к Рупрехту с патриотическим увещательным письмом, в котором входил в роль Данте и Петрарки, и призывал ленивого короля римского припомнить славу германских императоров, опоясать чресла мечом и восстановить империю.

Сенатор от Владислава правил городом с железной строгостью; всякая попытка к возмущению наказывалась секирой палача. Помимо же этого, не сотворимо было никаких насилий. Блестящая личность юного и великодушного короля, на которого начала взирать вся Италия как на человека будущности, приобрела ему симпатии народа, а изобилие жизненных припасов, о чем он заботился, равно как и строгая юстиция, вернувшая спокойствие городу, были лучшей опорой его власти. Занятый предначертаниями к завоеванию Средней Италии, пробыл король в Риме до 24 июня 1408 г. Перед отъездом повелел он влиятельнейшим баронам, в том числе самим даже Колоннам и Савелли, до возвращения его пребывать вдали от Рима. Стражами города определил он сенатора, маршала своего Христофора Гаэтани, графа Фунди, консерваторов и капитанов кварталов, еще на некоторое время оставил графа де Тройа с войском и затем вернулся в Неаполь.

При других обстоятельствах завоевание Рима Владиславом составило бы весьма важное событие. Даже Бенедикт XIII возымел смелый план завладеть Римом и воссесть там римским папой на очищенный соперником его престол; в этих видах отправил он к устьям Тибра одиннадцать генуэзских галер; но флот этот вышел из Генуи лишь в тот самый день, в который совершил въезд свой в Рим Владислав. Наоборот, Григорий XII не был испуган узурпацией короля. Коль скоро он знал о замыслах своего соперника, то должен был желать завладения королем Рима скорее, чем чтобы содеяно это было Петром де Луна. Когда, бежав при падении города, предстал перед ним в Лукке легат, то принят был им без упреков, наоборот, с такими знаками благоволения, что приходилось думать, что кардинал действовал согласно повелению папы. Говорили, что Павел Орсини с его воли передал Рим, равно так же занял город и даже церковную область король, и в самом деле, настолько мало гневался Григорий XII на Владислава, что не возбудил никакого протеста, но продолжал по-прежнему держать при нем своих нунциев. Завоевание Рима и Патримонии давало ему и племянникам его повод ставить препятствия делу унии. Ухищрения, пускаемые в ход обоими папами для заклеймления одним другого как единственного виновника продолжения раскола — тогда как оба они единодушно не желали унии, — представляют отвратительнейший спектакль злокозненного своекорыстия. Обманувшийся мир утомился ими и порвал наконец искусную паутину, сотканную вокруг церкви этими кощунниками. После несостоявшегося савонского конгресса оба они друг с другом сблизились. Бенедикт XIII приехал в Porto Venere, Григорий же XII отправился из Сиены в Лукку, где отдался под покровительство синьора этого города, Павла Гвиниджи. Оба обменивались посольствами, предложениями и жалобами. Сотканное одним разделывал другой; предлагаемое одним отвергал другой. Никогда не было ведено более гнусной игры с глубочайшими потребностями мира. Григорий XII совершенно без средств, без наемных войск, кроме набранных Коррерами, поднял вопль против галер, состоявших еще в распоряжении его противника, ибо умный Бенедикт XIII опирался на могущество Буссино, наместника французского короля в Генуе, и Григорий, не без оснований, объявил, что не может отправиться в предложенные для конгресса приморские города ввиду небезопасности для него последних. Поэтому когда Бенедикт предпринял с генуэзскими галерами неудавшуюся экспедицию на Рим, то это явилось для противника его желанным предлогом к прерванию переговоров. Ежедневно осаждали его неотступно кардиналы, посланцы Франции, Венеции и флорентинцев. Один монах-проповедник выступил в Лукке и публично обозвал его безбожным клятво-нарушителем; он приказал заключить смелого оратора в тюрьму; не хотел ничего более слышать про унию. Тем временем Бенедикт XIII выведен был из прежней своей сдержанности. В январе 1408 г. король французский повелел эдиктом не повиноваться ни одному из двух пап, если ко дню Вознесения не улажен будет раскол; против этого выступил Бенедикт с грозившей экскоммуникацией буллой, последствием чего явилось, что французский парламент и парижский университет объявили его низложенным. На одну минуту остался соперник его триумфатором; забыл о своей присяге, которой обязался не назначать кардиналов более, назначил четырех новых. Это привело в ярость кардинальскую коллегию, которую и без того уже по подозрительности своей окружал он вооруженными людьми и держал, как в плену. Прежде всех секретно покинул 11 мая Лукку кардинал люттихский и, безуспешно преследуемый Павлом Коррером с рейтарством, отправился в Castell Libra Practa в пизанской области. За ним последовали, среди сильного смятения и памятуя о судьбе кардиналов Урбана VI, шесть других князей церкви. Они все собрались в Пизе, где избрали единственный практический путь, могущий спасти церковь, — апелляции к собору. Клич «Собор!» моментально потряс мир, ибо обстоятельства для оного уже назрели, и моментально же очутились оба противника обезоруженными. Бенедикт XIII, беззащитный в Генуе, как и в Авиньоне, сел 17 июня в Porto Venere га корабль и бежал в отечество свое, в Перпиниан, куда созвал на 1 ноября собор. Непреклонный этот испанец боролся с этого времени с судьбой с мужеством, доставившим бы ему в благородном другом деле название великого. Поистине Петр де Луна являлся как по твердости воли, так и по разуму несчастливым последователем Гильдебранта и Александра III, попавшим во всемирную историю на ненадлежащее место и в ненадлежащее время, через что редкая его энергия пропала без пользы.