Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

Узнав, что Велизарий не согласен капитулировать, Витигес стал готовиться к к окончательному штурму города. Были выстроены и поставлены на тяжелые колеса деревянные башни, превышавшие высотой стены города; на башнях были повешены на цепях железные тараны; такой таран должны были раскачивать и ударять им в стену 50 человек; были сделаны также длинные штурмовые лестницы, которые предполагалось приставить к стенным зубцам. Таким осадным мерам (они могут вызвать только улыбку с точки зрения современного осадного искусства) Велизарий противопоставил свои меры. Он поставил на стенах метательные луки или балистры и большие пращи, которые назывались дикими ослами (onagri); эти луки бросали стрелу с такой силой, что она могла пригвоздить к дереву человека, одетого в панцирь. Сами ворота были защищены так называемыми волками или подъемными мостами, которые были сделаны из тяжелых балок, усажены железными зубцами и должны были опускаться на осаждающих, совершенно раздавливая их своей тяжестью.

На девятнадцатый день осады утром Витигес начал штурм. Общим натиском готы-герои надеялись одолеть стены Рима и одним разом положить конец всей войне. Густыми толпами двинулись они из всех семи лагерей, полные уверенности в победе. Сильные кампанские быки медленно подвигали к стенам гигантские башни, и вид их навел ужас на римлян; но Велизарию только смешно было смотреть на них. Собственной рукой пустил он стрелу с Саларских ворот и убил предводителя штурмовой колонны; вторым выстрелом Велизарий поверг на землю другого предводителя и затем приказал защищавшим стены направлять свои выстрелы в быков, тащивших башни. И вскоре готы убедились, что их надежды сокрушить крепкие стены таранами были тщетны; машины были брошены в поле, сами же готы, воспламененные гневом, кинулись на стены.

И в то время как готы напали на все осажденные ими ворота, самая сильная борьба произошла в двух местах: у Пренестинских ворот и у мавзолея Адриана. Стены были здесь плохи в том именно месте, в котором к ним примыкал древний вивариум для диких зверей. Этот вивариум помещался у ворот S.-Lorenzo, которые, по-видимому, соответствуют Пренестинским воротам того времени, и только маскировал такое состояние стен, нисколько не содействуя их крепости. Витигес руководил здесь приступом сам, и извещенный об этом Велизарий поспешил сюда от Саларских ворот. Готы уже проникли в вивариум, но затем они были сначала оттеснены в очень узкое место, а после того обращены в беспорядочное бегство и прогнаны в их отдаленный лагерь; машины готов погибли в пламени.

Точно так же смелой вылазкой был отбит приступ и у Саларских ворот. Фла-миниевы ворота не были осаждаемы вследствие самого положения их, a Muras ruplus между этими воротами и Porta Pinciana был под защитой самого апостола Петра, поражавшего готов слепотой. Прокопий с изумлением рассказывает об этой странной легенде из того времени, когда Петр уже стал признанным патроном Рима, а его тело заступило место древнего Палладиума. Murusruptus называлась та часть стены, которая идет у Monte Pincio; она представляла крепкое сооружение с контрфорсами; но в ней от середины кверху шла трещина, существовавшая с давних времен, и вся стена в этом месте имела наклонное положение, как бы угрожая рухнуть. Еще в древности, говорит Прокопий, римляне называли эту часть стены Murus ruptus, и поныне она зовется Muro Torto. Когда Велизарий перед началом осады хотел исправить это опасное место, римляне отсоветовали ему это делать уверив его, что это излишне, так как апостол дал им обещание лично охранять стену в этом месте. И в день приступа так же, как и позднее, готы пощадили Murus ruptus. Прокопий изумляется, почему враг, все время — днем силой, а ночью хитростью — старавшийся взобраться на стены, не воспользовался тем местом стены, которое было для этой цели особенно благоприятно.

На трастеверинской стороне, у ворот Яникула или св. Панкратия, усилия готов были также безуспешны. С большей силой и упорством готы напали на мавзолей Адриана. Прокопий рассказывает об этом выдающемся эпизоде готской осады этом дает первое и самое древнее описание знаменитого мавзолея; можно только пожалеть, что оно не заключает в себе еще больших подробностей. Предшествовавшие историки мало обращали внимания на этот памятник, и даже из описания самого Прокопия не вполне возможно восстановить ни форму, ни состояние памятника в то время. «Мавзолей римского императора Адриана, — говорит Прокопий, — находится за Аврелиевыми воротами, на таком расстоянии от стен, на которое падает брошенный камень; это замечательное и великолепное сооружение. Он построен из глыб паросского мрамора, положенных друг на друга и ничем не скрепленных между собой. Все его четыре стороны равных размеров; ширина каждой стороны равна полету брошенного камня, а вышина превосходит высоту городских стен. На верху памятника поставлены изумительные статуи людей и лошадей из того же мрамора». Вот все, что сумел сказать Прокопий; по его словам, памятник был высоким четырехугольным зданием, украшенным мраморными статуями; но делился ли он на ярусы, были ли ярусы окружены колоннадами и венчалось ли все здание острым конусом с бронзовой кедровой шишкой — обо всем этом Прокопий не говорит ни слова.

Прочность и большие размеры этого мавзолея, его непосредственная близость к городу, мост Адриана, который вел к памятнику от стен города, — все это еще задолго до Велизария навело римлян на мысль воспользоваться мавзолеем как цитаделью города у моста и включить этот мавзолей в укрепления города. «Древние, — замечает греческий писатель, — позаботились, чтобы эта могила (по-видимому, представляющая передовое укрепленное место города) служила к защите города, так как к ней были проведены две стены от городской стены». Под древними Прокопий не мог подразумевать Теодориха, хотя король готов отчасти реставрировал памятник и уже пользовался им, как крепостью и государственной тюрьмой, вследствие чего до десятого века народ называл памятник «тюрьмой Теодориха», и только уже затем заменил это название именем «башни Кресцентия». Скорее то мог быть Гонории, если уже не Аврелиан, при которых памятник как укрепленное место был связан со стенами города. Чтобы уяснить себе соединение памятника со стенами, надо представить себе, что Аврелианова стена от Фламиниевых ворот подымалась вдоль берега по сю сторону Тибра, прерывалась перед мостом Адриана Аврелиевыми воротами, шла затем до Porta Janiculensis и до моста, ведшего на остров, оканчивалась в том месте, где с противоположной стороны доходила до реки Аврелианова стена, соответствовавшая Яникулу. Отделенная от памятника Тибром городская стена могла быть связана с ним только мостом, а протянутые от памятника к мосту две стены и соединяли в одно целое памятник, мост, городскую стену, лежащую по сю сторону Тибра, и Аврелиевы ворота. Таким образом важный вход в город защищался цитаделью моста, и гарнизон последней находился в непрерывном сообщении с гарнизоном ворот. Но так как стены, проведенные от памятника к мосту, преграждали путь к Св. Петру, то в них должны были быть сделаны ворота; последние и были вторые porta Amelia, которые в VIII и IX веках получили название Porta Sancti Petri in Hadrianeo.