Маршал Балдуин - Александр III и двенадцатый век

Сам факт, что Фридрих выиграл от своих маневров после Ананьи, стало поразительным доказательством его навыков использовать разногласия между своими советниками. Он не только добился договоренностей в отношении земель Матильды Тосканской, но также в заключительном соглашении в Венеции сумел внести важные изменения в язык терминов, относящихся к восстановлению церковной собственности. Ссылка на римского префекта была опущена; слово «regalia» исчезло. Статьи, запрещающие каждой стороне восстанавливать владения, захваченные у другой, оставляли проблему окончательной верховной власти нерешенной. Рассматриваемые все вместе, уступки со стороны Курии были значительными, и император добился заключения относительно благоприятного сепаратного мира с Папой.

Фридриха вскоре пригласили вступить в Венецию, и три кардинала были посланы встретить его в Лидо, чтобы даровать ему отпущение грехов и получить от епископов, которые сопровождали императора, официальное отречение от анти-Папы. Затем из города выехал дож, чтобы приветствовать императора и официально сопровождать его. 24 июля Александр занял свое место на престоле в присутствии кардиналов и других видных священников и огромного скопления народа, собравшегося перед собором св. Марка, где был установлен временный престол Папы. Там Александр ожидал своего прежнего противника, которого не видел со времени Безансона. То, что последовало за этими приготовлениями, стало памятной сценой, а для Александра она была еще и трогательной. Один из хронистов, Ромуальд Салернский, описывает ее следующим образом.

«…когда он [император] приблизился к Папе, вдохновленный Святым Духом и почитая Господа в Александре, оставил свой императорский титул и знаки отличия и пал ниц перед Папой. Со слезами на глазах Папа сердечно поднял его, обнял и благословил. Тотчас же германцы запели Те Deum. Император тогда взял Папу под правую руку и повел его в церковь, и когда он снова получил благословение от Папы, он вернулся со своей свитой в герцогский дворец».

Позднее этим вечером император послал сообщения Александру, прося его отслужить праздничную мессу на следующий день, в праздник святого Иакова. Папа охотно согласился.

На следующий день, 25 июля, когда Папа приблизился к собору, чтобы совершить мессу, император встретил его, сняв свою мантию, чтобы исполнить церемониальную службу ostatius, «привратника». Когда он вошел в собор по правую руку от Папы и увидел хоры, полные мирян, он попросил их удалиться, сопроводил Папу к дверям алтаря и затем вернулся к ближайшему окружению из высшего духовенства. Он внимательно слушал проповедь Папы и, не понимая произношение Папы, попросил патриарха из Аквилеи переводить. После мессы император исполнил officium stratoris, «службу оруженосца». Папа, милостиво принимая добрую волю императора, не позволил ему держать узду своего коня в течение всего пути к ожидавшей его гондоле.

На следующий день в резиденции Папы Фридрих и Александр, очевидно пребывая в замечательном расположении духа, сердечно беседовали с глазу на глаз. Затем 1 августа на официальной ассамблее, проводившейся в герцогском дворце во главе с Папой, Фридрих официально отрекся от совершенных им ошибок, не обвиняя своих советников. Князьям, которые должны были произнести клятву от его имени в различных договорах, было предписано сделать это, и в Германию отправился кардинал от Папы, чтобы получить соответствующую клятву от императрицы Беатрисы и ее сына, Генриха.

Остался один официальный акт. 14 августа Александр отлучил от Церкви тех, кто продолжал нарушать мир по истечении сорока дней, предоставленных всем оставшимся схизматикам, чтобы они могли вернуться к истинному подчинению. Когда факелы были брошены на землю, император и все присутствующие произнесли аминь.

Заключение мира произвело огромное впечатление, и повсюду в Европе люди праздновали окончание длительной схизмы. Хотя снова необходимо подчеркнуть, что то, что было достигнуто, являлось религиозным миром и в любом смысле не было постоянным или завершенным политическим установлением. Однако по крайней мере в течение года Александр поддерживал тесную связь с Лигой и императором, используя его добровольное посредничество, чтобы настоять на выполнении условий перемирия, а папский легат, кардинал Лаборанс, также выступал посредником в ряде дел – дипломатия Папы до и во время съезда в Венеции первоначально ставила целью завершить схизму. То, что данная политика разочаровала Ломбардию, – слишком очевидно, и в последующие годы она вела переговоры с императором по своей собственной инициативе. Вследствие этого, Александр был обвинен в том, что забыл о своих союзниках, возможно по причине естественного утомления. Нет сомнения, что стареющий Папа устал. Прослеживается, однако, определенная последовательность в его действиях. В течение всей своей карьеры он постоянно стремился укрепить свободы Церкви. Когда папа осознал, что он не мог заключить общий мир со всеми сторонами, у него оставался только один политический курс – мир с императором и ликвидация схизмы. Ломбардская лига выступала орудием для достижения данной цели и не являлась постоянным элементом в папской дипломатии.

Хотя другой союзник Папы, король Сицилии, выиграл от сепаратного мира, так как германский император признал его титул короля, Венецианское соглашение было заключено без учета мнения Византии. Византийские делегаты прибыли в Отранто, что на юге, слишком поздно, чтобы достичь какого-то результата, им оставалось только собирать информацию о складывающейся ситуации. Кроме потери престижа из-за своего поражения при Мириокефалоне, Мануил теперь был вынужден признать, что после примирения папы и германского императора, он более не мог питать надежд на обладание каким-то ощутимым влиянием на Западе. Мануил I Комнин являлся одним из великих императоров Византии. Его усилия, направленные на расширение своей власти на Западе, были значительными. Венецианский договор, поэтому, привел к завершению важной главы в обеих историях – истории Византии и Запада. Нет и малейшей иронии в том факте, что сценой развязки стал знаменитый византийский собор св. Марка.

Также очевидно, что Александр не рассматривал мир, заключенный в Венеции, как решение всех церковных проблем. Как показали переговоры, проведенные в Англии, позиция Церкви никогда окончательно не определяется каким-либо договором. Скорее она остается таким институтом, который необходимо постоянно приспосабливать к новым влияниям. Многие церковные проблемы ждали своего решения после 1177 года.

Также не были достигнуты договоренности в отношении итальянского или другого негерманского духовенства. В Ананьи было решено, что оспоренные дела необходимо рассматривать в Курии, сохраняя возможность императорского вмешательства в определенных случаях. Один или два сторонника Александра были немедленно восстановлены, но, как в случае с германским духовенством, многим пришлось ждать решения своего вопроса некоторое время даже спустя окончания понтификата Александра.