Юзеф Мацкевич - Катынь

Таким образом, несмотря на величайшее военное напряжение, переживаемое Европой, создалась политическая обстановка, в которой вопрос: война или мир? — зависел не только от злой или доброй воли Гитлера, диктатора Германии, но и от злой или доброй воли Сталина, диктатора Советского Союза. В конечном же итоге — от того, на чью сторону станет Сталин.

Западные державы таким же образом оценивали положение. Великобритания и Франция послали в Москву своих делегатов, с намерением перетянуть Советский Союз на свою сторону. Учитывая закоренелую неприязнь, которую СССР питал к Германии, казалось, что эти делегации не встретятся с серьезными трудностями, и некоторые считали это дело предрешенным. Но Советский Союз запросил слишком высокую цену. Переговоры затянулись. И вдруг…

Николай Иванович Кудинов, майор Красной армии, попавший в немецкий плен в 1942 году, после войны написавший воспоминания под заглавием «Почему я не хочу вернуться в Советский Союз», так рисует день 24 августа 1939 года:

Я стоял со своим полком в гарнизоне города Калинин, когда 24 августа в газетах появилось сообщение о срыве переговоров с союзными миссиями и о прибытии в Москву господина фон Риббентропа. Такое сообщение могло бы показаться фантастическим, не будь оно напечатано на первой странице «Известий». Мы ведь годами читали все только самое плохое по отношению к гитлеровской Германии. Несколько офицеров, держа в руках газету, разрешило себе вопросительно поднять брови, но не помню, чтобы кто-нибудь из них проронил хоть одно слово. Ведь советский гражданин не имеет привычки комментировать в частных разговорах постановления своего правительства. Комментарии к политическим событиям читаются, чаще всего, на следующий день в той же газете, и тогда все должно стать ясным. В застывшей жидкости сточной канавы отражалась ничем невозмутимая голубизна неба. На площади, перед одной из бывших церквей, переделанной на здание кинотеатра, мой приятель из другого батальона, хлопнув рукой по газете, сказал: «Любопытно-о-о?!»

Между Советским Союзом, родиной трудящихся масс, и национал-социалистическим государством Гитлера был подписан пакт о ненападении на срок 25 лет. Одновременно мы узнали из комментариев о том, что «плутократы Англии и Франции» — враги мира и общественного порядка в мире.

Однако не только советские граждане, выдрессированные психическим террором, но, казалось, и вся Европа в первые минуты застыла в изумлении, узнав о том, что 23 августа 1939 года подписан договор между Советским Союзом и Гитлером. Этот сногсшибательный сюрприз был приготовлен в такой тайне, что его не ожидали ни делегаты западных держав, находившиеся в Москве, ни посол Его Королевского Величества сэр Вильям Сидс. На следующий день он пытался, как принято у англичан, спасти положение флегматичной шуткой:

— Господа, нечего огорчаться. Я уверен, что господин Молотов по рассеянности просто перепутал папки своего министерского архива.

Но сэр Вильям Сидс ошибался. И хотя пресловутое английское чувство юмора порой оказывает влияние на ход исторических событий, но на этот раз оно не смогло предотвратить ужасную катастрофу.

Вскоре стало известно, что посол Великобритании уже три недели безуспешно добивался аудиенции у господина Молотова, которому было некогда, так как именно в эти дни он вел крайне конфиденциальные и дружеские беседы с министром Риббентропом, который тайно прибыл в Москву на самолете, пролетев ночью над территорией Литвы и Латвии.

Далеким может казаться путь от 1890 года, когда у приказчика мануфактурной лавки Михаила Скрябина родился сын Вячеслав, до чудовищного убийства польских офицеров, тела которых были обнаружены в Катыни, но жизнь учит нас, что цепочка причинных связей никогда не прерывается.

Вячеслав Михайлович Скрябин, принявший в 1914 году псевдоним Молотов, с самого детства отличался скрупулезностью и методичностью. Он всегда знал наперед, к чему стремился, и не принадлежал к людям, которые по рассеянности путают папки. Однако в его жизни произошел случай, который, как утверждают некоторые, непосредственно повлиял на последующие события. Итак, революционер Молотов знакомится в Одессе с элегантной и очень зажиточной еврейкой Полиной Карп. Женщина эта умела пленять и блистать в любом обществе: и среди своих богатых родственников, и на конспиративных сходках революционеров, в которых участвовал молодой Молотов. Они поженились. Полина стала не только опорой и спутницей своего мужа, но и вдохновительницей его, впрочем не опасной в условиях царского времени, революционной карьеры. Превращение России в государство диктатуры пролетариата ввело эту изысканную женщину в среду самой высокой партийной иерархии. Она возглавила парфюмерный трест, что вполне отвечало ее эстетическим вкусам.

Когда за три месяца до начала Второй мировой войны, весельчака Литвинова, изнеженного под влиянием американского либерализма, освободили от должности наркома иностранных дел СССР и на его место назначили упрямого Вячеслава Михайловича, госпожа Молотова открыла в Москве уже не косметический, а дипломатический салон. В этом салоне она укрепила за собой репутацию решительной противницы «гнилой западной плутократии» и энтузиастки политики жесткости и беспощадного выбора средств. Такой-то и должна быть правоверная коммунистка.

Запутанными, непредсказуемыми судьбами именно в салоне еврейки Полины Карп-Молотовой дошло до дружбы, а затем и до договора и сотрудничества между гитлеровской Германией и Советским Союзом, и был затеян величайший в истории нашего времени заговор, который в результате стоил жизни миллионам евреев и прямо привел к ужаснейшему преступлению, загадку которого я постараюсь разрешить в этой книге.

Министра иностранных дел Третьего Немецкого Рейха фон Риббентропа принимают в Москве с нарочитой помпезностью. В прессе появляются восторженные статьи и многочисленные снимки, на которых он обменивается сердечными рукопожатиями со Сталиным, Молотовым и другими советскими сановниками.

На чем же, однако, на какой взаимной реальной выгоде основывалась эта дружба, столь необходимая для агрессивных планов Гитлера? Что предложил, чем заплатил Адольф Гитлер за дружественный нейтралитет Советского Союза в готовящемся нападении на Польшу и за извлечение огромной экономической, политической и военной выгоды, которая затем облегчила ему ведение войны с Англией и Францией? Договор о ненападении, подписанный 23 августа 1939 года, составленный в стереотипной форме, предусмотренной для такого рода дипломатических актов, нам ничего не говорит. Но ответ не заставил себя долго ждать. Оказалось, что, намереваясь напасть на Польшу, Гитлер вовсе не покупал нейтралитет — он заключил сделку, целью которой было совместное нападение на ряд стран Восточной Европы, тянущихся от Ледовитого океана до Черного моря, и раздел добычи по заранее составленному плану.