Ганс-Иоахим Диснер - Королевство вандалов. Взлет и падение

Вскоре среди вандалов стала заметной сильная оппозиция этой реакционной цели. Знать пришла в беспокойство, и даже старые соратники Гейзериха, которых он на смертном одре особенно настойчиво рекомендовал своему сыну, заняли, как и родственники короля, скептическую или отрицательную позицию по отношению к его новым планам. И здесь со всей силой наружу вышло то демоническое и деспотическое начало в характере Гунериха, которое сближает его с таким драматическим образом, как, например, шекспировский Макбет. По принципу «divide et impera» (разделяй и властвуй) король попытался разбить и уничтожить различные группировки открытой, тайной и, наконец, даже потенциальной оппозиции. Служилая знать, среди которой называют comites («графы»), nobiles (нобили) и даже praepositus regni («препозиты империи»), понесла чрезвычайно жестокие наказания за неопределенность своих позиций или же за ортодоксальные убеждения; многие служилые люди потеряли свое денежное или натуральное вознаграждение и были приговорены к унизительным каторжным работам; у других была конфискована собственность, а сами они были отправлены в ссылку на Сицилию или Сардинию. Некоторых устранили по приказу короля, казнив их через сожжение или другими жестокими способами [115]; при этом возраст или высокое положение жертвы не служили препятствием. Так был позорно казнен королевский канцлер Хельдика, поставленный еще Гейзерихом; его жена также была приговорена к смертной казни. Вообще, бросается в глаза, что устранялась родня наказанных, так же как и их слуги. В конце концов король жестоко покарал арианских священников и собственных родственников. Он считал, что должен непременно заручиться идеологической поддержкой арианской церкви, и поэтому предоставил ей большие возможности, прежде всего финансовые; в ответ он ожидал безоговорочной преданности себе и своей политике. Арианский патриарх Юкунд, который ранее был «придворным священником» Теодориха, брата Гунериха, был публично сожжен, так как король подозревал его в заговоре против своего «нового» порядка престолонаследия. Также были казнены или брошены на съедение диким зверям другие неблагонадежные священники. Все эти жестокости надо рассматривать в значительной мере как средства защиты интересов государства, которые можно отстаивать, при известных условиях, даже с помощью устрашения. Кроме этого, ясно виден один мотив этих наказаний: так как источники в основном скрывают подоплеку, нам, конечно, не хватает понимания твердой последовательности в осуществлении королем политики гонений. Не случайно возмездие было направлено прежде всего против родственников короля, в особенности против его брата Теодориха, который, может быть, сам того не желая, стал центром оппозиции, так как в соответствии с принципом старшинства он мог считаться наследником престола после смерти Гунериха [116]. Разумеется, супруга Теодориха в особенности настаивала на этом праве, так что Гунерих приказал казнить ее мечом. Один из сыновей последовал за ней по этому скорбному пути, в то время как другие родственники и сам Теодорих отделались изгнанием.

Несомненно, таким образом, в течение 481 г. или, самое позднее, к началу 482 г., оппозиция новому порядку престолонаследия и другим притязаниям Гунериха была уничтожена или, во всяком случае, полностью разбита. Итак, теперь Гунерих мог заняться «решением» вопроса ортодоксальной веры, используя такие же радикальные средства. Непосредственные причины для преследований ортодоксов, к сожалению, опять же неясны. Естественно, оппозиционная аристократия установила тесные связи с неарианской частью населения, может быть, даже с ортодоксальными священниками. Поэтому во время гонений на ортодоксов проявляется также и стремление короля заручиться поддержкой нового порядка наследования престола со стороны епископов; тем не менее Гунерих по-прежнему не доверял им в политическом отношении и поэтому неоднократно пытался пресечь любые контакты с заморской ортодоксальной церковью. Может быть, одновременно и политическая активность императора Зинона подвигла короля вандалов к тому, чтобы снова отказаться от первоначального благорасположения по отношению к ортодоксам, позиция которых оставалась неизменной, то есть враждебной к еретикам и вандалам. Переход от преследований знати к гонениям на ортодоксов естественно видеть в том, что ортодоксальная служилая знать была для короля ощутимой помехой. При этом свою роль могло сыграть и чувство «национальной» обиды. Король и арианская церковь, естественно, осуждали своих соплеменников, в основном служилую знать, если замечали их в известном одеянии при посещении ортодоксального богослужения [117]. В результате возникали первые столкновения и наказания. Должно быть, непосредственно вслед за этим последовал запрет на занятие любых государственных и придворных должностей не-арианами. Следующее решение затрагивало ортодоксальную церковь прежде всего с финансовой точки зрения: а именно, постановление, что имущество умерших епископов переходит в государственную казну, в то время как наследники покойного должны заплатить в королевскую казну по 500 солидов. Самое позднее к началу 483 г. гонения приняли еще больший размах: почти 5000 епископов, священников, диаконов и влиятельных мирян-ортодоксов из Проконсульской Африки были собраны в городах Сикка Венерия (Эль Кеф) и Ларес, а оттуда под строгой охраной вандалов и мавров были переселены в несколько пустынных областей, находившихся под властью местных племен. Современник этих событий, хронист Виктор из Виты, который, несмотря на свою ортодоксальную позицию, может считаться надежным свидетелем, эпически изобразил это скорбное переселение 5000 человек как «страсти» и во многих отношениях сохранил его для истории (II, 26ff). Посредством этого масштабного мероприятия Гунерих хотел полностью очистить от ортодоксов Проконсулярскую Африку или, по меньшей мере, sortes Vandalorum (наделы варваров): руководящая прослойка в результате ссылки была почти полностью ликвидирована, а с мирянами надеялись легче справиться.

Наконец, эдиктом от 20 мая 483 г. король назначил на 1 февраля 484 г. собор как ортодоксальных, так и арианских епископов из находившейся под его властью части Северной Африки, явно надеясь этим внешне законным действием, в значительной степени имитировавшим религиозный спор ортодоксов и донатистов 411 г., еще больше расшатать фундамент ортодоксальной церкви. Демарш Византии так же не заставил Гунериха отказаться от своего плана, как и «контрпредложение» Евгения созвать вместо африканского вселенский собор [118]. Естественно, подобное предложение карфагенского митрополита можно считать весьма опасным; если, по утверждению Виктора из Виты, Евгений обосновывал свой план тем, что «все повсюду покорились его (Гунериха) власти», то король мог принять эту лесть исключительно как насмешку или провокацию. Мнение Евгения, что вопросы такой важности относятся к компетенции не местного, а вселенского собора, к делу не относится, тем более что он должен был иметь в виду, что римские императоры уже давно вмешивались в церковные и догматические вопросы. Поэтому приказ короля был поддержан. Собор состоялся при большом количестве участников: бросается в глаза, что наряду с неопределенным числом арианских епископов в соборе приняло участие 460 ортодоксальных епископов, в том числе из таких областей, как Ситифская и Цезарейская Мавритании, которые подчинялись вандальскому государству не полностью и не непосредственно. Примечательно, что эти епископы своим появлением выразили солидарность своим гонимым коллегам, хотя они в большинстве своем не разделили их скорбного пути. То же самое относится и к епископам Сардинии. Обе стороны очень хорошо подготовились к собору; ортодоксальные епископы предложили даже богословский манифест, известный под названием «liber fidei catholicae» (Книга ортодоксального исповедания). Однако очень быстро эта встреча привела к ожесточенным столкновениям и потасовкам, за которые, по словам Виктора, однозначно несет ответственность арианский патриарх Кирилл (Кирила). Гунерих в ответ на это издал несколько декретов, в которых вина за срыв заседаний возлагалась исключительно на ортодоксов, причем в этих дектретах упоминается и о волнениях среди населения. Также многократно осуждается деятельность ортодоксов в землях, принадлежавших вандалам, несмотря на действовавший в этом отношении запрет. Основное содержание королевского указа сводилось к переходу всех ортодоксов в арианство до 1 июня 484 г. Вместе с тем, всем упорствующим в соответствии с их рангом и социальным положением впредь грозили большие денежные штрафы вплоть до конфискации имущества, а также бичевание и ссылка. Отдельные положения этого законодательного акта, касающегося ортодоксов, до мелочей напоминают законы римских императоров о еретиках, которым, таким образом, с выгодой для себя подражал и над которыми одновременно иронизировал Гунерих. Несомненно, в этом можно с полным правом усматривать и своего рода историческое возмездие, так как ортодоксальная церковь под влиянием таких епископов, как Амвросий и Августин, всегда призывала государство к подавлению и насильственному обращению схизматиков, еретиков и язычников. Поэтому законы против вышеупомянутых слоев общества, собранные в Кодексе Феодосия, предоставили Гунериху удобный способ основательно рассчитаться с религиозными противниками, которых он одновременно опасался в качестве политических оппонентов [119]. Особенно строгие наказания грозили судьям и их подчиненным, участвовавшим в рассмотрении дел, при их недостаточной строгости.