Тор Хейердал - Путешествие на Кон-Тики

Запаху жареной рыбы редко удавалось разбудить храпевших в каюте, так что коку приходилось тыкать их вилкой или приниматься петь сигнал побудки так фальшиво, что никто не мог этого долго выдержать. Если вблизи от плота не было плавников акул, то день начинался с непродолжительного купания в Тихом океане, после чего следовал завтрак на открытом воздухе на краю плота.

Питание было безукоризненным. Мы проводили два эксперимента: один имел отношение к интендантскому управлению XX века, второй — к Кон-Тики и V веку. Первый опыт был поставлен на Торстейне и Бенгте, питание которых состояло из специальных рационов в маленьких тонких пакетах, хранившихся в коробках, которые мы запихали между бревнами и бамбуковой палубой. Впрочем, Торстейн и Бенгт никогда не питали пристрастия к рыбе и другой морской пище. Каждые несколько недель мы развязывали веревки, прикреплявшие бамбуковую палубу, и вытаскивали новые запасы, которые затем крепко привязывали перед каютой. Плотный слой асфальта, покрывавший со всех сторон картонные коробки, оказался прекрасной защитой, между тем как герметически закупоренные жестяные банки, которые лежали рядом без упаковки, были испорчены проникшей в них морской водой, все время плескавшейся вокруг нашего продуктового склада.

У Кон-Тики, когда он впервые совершал путешествие по океану, не было ни асфальта, ни герметически закупоренных банок; тем не менее он не испытывал серьезных затруднений с продовольствием. И тогда мореплаватели питались тем, что могли захватить с собой с суши, и тем, что они могли раздобыть для себя в пути. Весьма вероятно, что Кон-Тики, отплывая от берегов Перу после поражения у озера Титикака, мог иметь в виду одну из следующих двух целей. Возможно, что он — живое воплощение солнца среди своего обожествлявшего солнце народа — рискнул пуститься прямо в океан, чтобы следовать по пути самого солнца, в надежде найти новую, более мирную страну. Другая возможность для него состояла в том, чтобы направить свои плоты вдоль побережья Южной Америки, высадиться где-нибудь севернее и основать новое царство вне пределов досягаемости для своих преследователей. Отплыв от опасных скалистых берегов, населенных враждебными племенами, он, подобно нам, оказался во власти юго-восточного пассата и течения Гумбольдта и по воле этих стихий вынужден был описать точно такой же большой полукруг прямо в сторону заката.

Каковы бы ни были планы этих солнцепоклонников, когда они покидали свою родину, они, конечно, имели с собой запас продовольствия на время путешествия. Сушеное мясо и рыба, сладкий картофель составляли главную часть их первобытной пищи. Когда в те времена люди пускались на плотах вдоль пустынного берега Перу, они брали с собой большой запас воды. Вместо глиняной посуды они большей частью пользовались огромными тыквенными бутылями, не боявшимися толчков и ударов. Еще более удобными для пользования на плоту были толстые стволы гигантского бамбука; в них просверливали все перегородки и наливали внутрь ствола воду через маленькую дырку, которую затыкали какой-нибудь втулкой, либо залепляли смолой или камедью. 30—40 толстых бамбуковых стволов можно было привязать вдоль плота под бамбуковой палубой, и там они лежали в тени, омываемые прохладной (26°Ц в экваториальном течении) морской водой. Такой запас воды вдвое превышал наш расход за все время путешествия, а его можно было и увеличить, попросту привязав еще несколько десятков бамбуков под плотом, где они ничего не весили бы и не занимали бы места.

По истечении двух месяцев мы обнаружили, что пресная вода стала затхлой и приобрела неприятный вкус. Но за это время вполне можно было миновать ту часть океана, где выпадает мало дождей, и давно очутиться в областях, в которых запас воды пополнялся бы сильными ливнями. Мы ежедневно выдавали по литру с четвертью воды на человека, и далеко не всегда эта порция бывала израсходована.

Если даже наши предшественники пускались в путь, не запасшись достаточным количеством продовольствия, они все же не испытывали больших лишений, пока двигались по океану вместе с течением, в котором рыба водилась в изобилии. За все время нашего путешествия не проходило ни одного дня, чтобы мы не видели плававших вокруг плота рыб и не могли без труда поймать их. Почти ежедневно хоть несколько летающих рыб сами являлись к нам на плот. Случалось даже, что большие бониты, замечательно вкусные, попадали на плот с набегавшими на корму волнами и бились на палубе, когда вода уходила между бревнами, как сквозь сито. Умереть от голода было невозможно.

Древние индейцы хорошо знали способ утоления жажды, к которому во время последней мировой войны прибегали многие потерпевшие кораблекрушение, — высасывание влаги из сырой рыбы. Можно также выдавливать сок, завернув кусок рыбы в какую-нибудь тряпку, а если рыба большая, то нет ничего проще, как вырезать в ее туловище несколько ямок и подождать, пока они быстро наполнятся жидкостью, выделяемой лимфатическими железами рыбы. На вкус этот напиток не очень приятен — если у вас есть для питья что-нибудь лучше, — но содержание соли в нем так незначительно, что жажда утоляется.

Потребность в питьевой воде сильно уменьшалась, если мы регулярно купались, а потом мокрые лежали в затененной каюте. Если вокруг нас величественно патрулировала акула, не давая нам возможности выкупаться по-настоящему в океане, то достаточно было просто лечь на корме на бревна, хорошенько держась за веревки пальцами рук и ног. И тогда мы принимали ванны в прозрачной воде Тихого океана, которая перекатывалась через нас каждые несколько секунд.

Когда во время жары человека мучает жажда, он обычно предполагает, что его организм требует жидкости, это часто может повести к неумеренному расходованию запаса воды без всякой пользы. В действительности в жаркие дни в тропиках можно выпить столько тепловатой воды, что она начнет подступать вам к горлу, а жажда все-таки не исчезнет. В этих случаях организм требует не жидкости, а, как это ни странно, соли. В специальные рационы, которые мы имели с собой, входили таблетки соли для регулярного приема их в особенно жаркие дни, так как с потом организм выделяет соль. Мы испытывали такую жару, когда ветер совершенно замирал, а солнце беспощадно жгло. Мы пробовали вливать в себя столько воды, что она начинала хлюпать у нас в животе, а наши глотки жадно требовали еще. В такие дни мы добавляли к нашему рациону пресной воды от 20 до 40 процентов горько-соленой морской воды и, к собственному удивлению, убеждались, что эта солоноватая вода утоляла жажду. Мы долго ощущали во рту вкус морской воды, но никогда не испытывали тошноты; и тем самым мы одновременно увеличивали свой рацион воды.