Александр Берзин - Историческое взаимодействие буддийской и исламской культур до возникновения Монгольской империи

Если бы и Караханиды, и тангуты преуспели в своих военных операциях, они получили бы полную власть над южной ветвью Великого шелкового пути от северо-восточного Тибета и границ с ханьским Китаем до Самарканда, фактически лишив Северную Сун и уйгуров Кочо какой-либо доли в торговле по Великому шелковому пути. Хотя хотанцы-буддисты вполне могли оказать поддержку кашгарцам в сопротивлении исламу, несомненно, это лишь послужило бы Караханидам оправданием для начала осады. Однако в те времена народам не нужны были предлоги для военного наступления.

Кроме того, можно объяснить ход событий, не пользуясь предположением о пакте ненападения между Караханидами и тангутами, касающемся Хотана и коридора Ганьсу. Хотя этим двум народам необходимо было поделить власть над Великим шелковым путем, каган Караханидов, как вождь всех тюркских племен, несомненно, также хотел включить желтых уйгуров в свою сферу влияния. Если прямое военное противостояние с уйгурами Кочо и с желтыми уйгурами было слишком рискованным из-за возможного вмешательства киданей, существовали другие способы добиться преданности этих народов.

Если бы, к примеру, каган Караханидов добился великого военного или экономического успеха, завоевав южную ветвь Таримского торгового пути и соединив его со своими территориями в Западном Туркестане, две уйгурские группы убедились бы в его высшей духовной власти (куте). Увидев в победе кагана наглядную демонстрацию его законной власти над всеми тюрками в качестве защитника священной горы Баласагун, они могли отказаться от всех своих надежд на то, чтобы вернуть находящуюся во власти киданей гору Отукан, и вместо этого повернулись бы к своему законному вождю. Видя, что каган верно выбрал религию, приняв ислам и при помощи его сверхъестественной силы завоевав Баласагун и южный Тарим, они бы тоже легко перешли из буддизма в ислам – в знак повиновения не Аллаху, а кагану Караханидов.

Таким образом, безусловно, главной целью кампании в южном Тариме было не распространение ислама по причине праведности кагана или его желания отомстить за мучеников. В ближайшей перспективе он стремился, скорее всего, получить экономическую и территориальную выгоду, а в долгосрочной – добиться религиозного обращения тюрок. Последнее было средством получения их объединенной политической поддержки благодаря сплоченности вокруг иноземной веры. Такой вывод следует из исторического сравнения с предыдущими тюркскими правителями, которые вели свой народ к обращению в буддизм, шаманизм и манихейство. Однако, безотносительно к мотивам кагана, многие тюрки были, несомненно, искренни в своем переходе в ислам.

Свидетельства об оккупации Караханидами Хотана, произошедшей после осады и последовавшего восстания, ничего не говорят о местном населении. Спустя год после подавления восстания хотанцы отправили в ханьский Китай торговую миссию, которая также везла дань. Она, состояла только из тюрок-мусульман. Тюркский язык Караханидов заменил хотанский, государство стало полностью исламским, и буддизм здесь исчез.

Тибетцы утратили связь со своими бывшими владениями настолько, что тибетское название Хотана, Ли, потеряло свое первоначальное значение и стало означать долину Катманду в Непале в качестве акронима ее бывшей правящей династии – Личчави (годы правления 386 – 750). Все буддийские мифы о Хотане также были перенесены на Катманду, например миф о том, что Катманду основал Маньчжушри, который осушил озеро, расколов своим мечем горы. Тибетцы забыли, что когда-то этот миф относился к Хотану. Таким образом, тибетские буддийские исторические свидетельства о самопожертвовании царя Еше О, плененного «гарлогами», то есть Караханидами-карлуками, странным образом происходят в Непале. Несмотря на то что в период между 1039 и 1045 годами в Непале была гражданская война, вряд ли в то время там были какие-либо тюркские племена, не говоря уже о карлуках.

Из этих свидетельств, добавленных к нашему предыдущему исследованию, складывается впечатление, что исчезновение буддизма в среде хотанцев было следствием истребления населения на протяжении двадцати четырех лет осады и последующего подавления восстания выживших, а не обращение буддистов в ислам силой. Когда Караханиды, как хранители священной горы Баласагун, прилагали усилия по объединению всех тюркских племен под своим началом, в первую очередь Караханидов интересовали тюрки, а не другие находившиеся в их власти народы. К примеру, в 1043 году они провели массовое обращение в ислам десяти тысяч тюрок. Оно сопровождалось жертвоприношением двадцати тысяч голов крупного рогатого скота, что указывает на обращение к шаманским традициям и, соответственно, на этническую значимость этого события.

Караханиды следовали примеру Омейядов, Аббасидов и Саманидов, предоставляя статус защищаемых подданных нетюркам, исповедовавшим другие религии. В случае с христианами-несторианами это хорошо документировано. В Самарканде в период правления Караханидов по-прежнему была несторианская митрополия. Более того, после свержения империи Караханидов в 1137 году, в Кашгаре также появилась митрополия, что свидетельствует о присутствии там несториан и терпимом к ним отношении в период правления Караханидов. Можно предположить, что это было справедливо и в отношении буддизма на их территории, особенно с началом правления следующего правителя Кашгара, покровительствовавшего буддизму. В период его правления в Кашгаре появилось несколько политических деятелей-буддистов.

То, что до осады в Хотане было небольшое сообщество несториан и две церкви, не упоминавшиеся после осады, несмотря на терпимое отношение Караханидов к христианству, добавляет веса к выводу, что большая часть местного населения Хотана – христиане и буддисты – погибла во время военной оккупации. В противном случае хотанцы-несториане, несомненно, упоминались бы в исторических свидетельствах, как в случае с их собратьями в Кашгаре.

После падения Хотана Караханиды не могли продолжать кампанию по завоеванию оставшейся части южного Тарима на востоке. С юга на них напал Махмуд Газневи, и между двумя тюркскими народами началась война, тянувшаяся с 1006 по 1008 год. Юсуф Кадыр-хан оставил Хотан, чтобы сразиться в этой войне, и успешно отразил Газневидов. Потом он вернулся в Хотан и подавил восстание. Сразу после этого, в 1009 году, он возобновил миссии, торговые и с данью, ко двору Северной Сун. Это ясно свидетельствует о том, что контроль над торговлей по Великому шелковому пути имел для него большое значение.