Юлий Анненков - Флаг миноносца

Арсеньев грозно надвинулся на него:

- Офицер должен знать, а не предполагать. Для отмены приказа вышестоящего начальника есть только одна причина.

- Когда это приказание является преступным, - услужливо подсказал Будаков. - Вы считаете, что командир полка отдал преступное приказание обстрелять немецкие позиции?

- Товарищ капитан третьего ранга, разрешите ответить? - Земсков понимал, что с ним говорят сугубо официально, и не хотел ни на волос отступать от установленной формы.

Арсеньев кивнул:

- Говорите.

- Подполковник Будаков принял негодные снаряды, которые взрываются, не слетая с направляющих.

Будаков вскочил. От его обходительности и спокойствия не осталось и следа. Кровь бросилась ему в лицо, усы топорщились, под левым глазом заметно дрожала какая-то жилка.

- Да как вы смеете!

Командир полка сделал ему знак рукой. Будаков, тяжело отдуваясь и держась рукой за сердце, уселся за свой стол. Арсеньев подошел вплотную к Земскову:

- Я буду с вами говорить ровно через час. Можете быть свободны.

Арсеньев хотел поговорить с Будаковым наедине, дождаться Николаева и Шацкого, узнать о результатах залпа, а главное успокоиться. Он был рад, что не позволил себе никаких резкостей, но чувствовал, что может потерять власть над собой, если Земсков не уйдет немедленно. Но Земсков не уходил.

- Как ПНШ-2* я считал своим долгом... - снова начал он.

_______________

* ПНШ-2 - помощник начальника штаба по разведке.

- Приказом командира полка начальником разведки назначен гвардии капитан Ермольченко. Может быть, вы отмените и этот приказ? - спросил Будаков.

Ермольченко чувствовал себя крайне смущенным. Земскова он видел впервые, но много слышал о нем в полку и даже в опергруппе. Как любой беспристрастный человек, он понимал, что Земсков не виноват, что следует спокойно разобраться во всем. Но командир полка был неспособен сейчас объективно разобраться. В этот момент ему действительно казалось, что Земсков намеренно подрывает его авторитет.

- Выйдите все! - сказал он. - Все, кроме начальника штаба.

Донесся рев стреляющей батареи. Арсеньев, несмотря на свой гнев, уловил привычным ухом в этом неясном шуме, повторенном горным эхом, нечто такое, что заставило его схватить трубку полевого телефона. Он подержал ее в руке и снова положил на стол. Телефонист сам вызвал первый дивизион и доложил, что Николаев уже отбыл в штаб полка.

Земсков продолжал стоять у дверей.

- Вы слышали, капитан? - спросил Будаков. - Командир полка будет говорить с вами через час.

- Командир полка может отдать меня под суд, но я выскажу свое мнение о вас немедленно. Именно ваши действия - преступны. И вы за них ответите.

- Можете быть свободны, - сказал Арсеньев.

Земсков четко повернулся через левое плечо и вышел. Спустя несколько минут в штаб вбежал Николаев. С трудом переводя дыхание, он сказал:

- В первой батарее - разрыв снаряда на спарках. Шацкий ранен. Он отослал всех от машины и стрелял сам, сидя в кабине.

Тем временем Земсков шел по присыпанным снегом окаменевшим неровностям дороги. В ушах его звучала фраза Арсеньева: "Можете быть свободны". Теперь она означала не только разрешение уйти, обычное в военном обиходе, но и другое. "Неужели я больше не нужен? - спрашивал себя Земсков. - Я совершил преступление. На моем месте есть уже другой офицер. Вот - долгожданное возвращение в часть..." - он встряхнул головой. "Нет, я прав. Притащу сюда этого хорька Сивца. Эх, был бы Яновский!" - Он посмотрел на часы. "В моем распоряжении пятьдесят пять минут. Надо найти Сомина. Другая встреча будет после разговора с Арсеньевым".

Зенитную батарею Земсков нашел быстро. Сейчас здесь было уже не два, а четыре автоматических орудия. Артиллеристы окружили своего бывшего командира. Все они были рады ему, поздравляли с возвращением, с орденом, с новым званием. Белкин побежал разыскивать Сомина. Через несколько минут они вернулись вдвоем. Земсков хотел обнять друга, но Сомин протянул ему руку:

- Здравствуй, Андрей. Как нога?

- Ты что, болен? - спросил Земсков. Он не мог понять странной холодности Сомина. - Что с тобой, Володя?

- Да ничего, - Сомин натянуто улыбнулся. - Пойдем в мою хату, выпьем с дороги.

- А ты давно стал выпивать сверх положенных ста грамм? - Земсков уже ясно чувствовал отчужденность Сомина. "Что с ним произошло за это время?"

Идти в гости к Сомину Земсков отказался. Сомин не стал его удерживать, только спросил:

- Пистолет сейчас возьмешь?

- Носи! - махнул рукой уже на ходу Земсков. - Может быть, он мне вообще уже не пригодится.

Теперь на душе у Земскова было совсем горько. Самое трудное для него надвигалось со всех сторон: он здесь не нужен. Земсков снова направился в станицу. Переходя дорогу, он увидел на дверях одного из обшарпанных домиков красный крест.

- Дурак я, дурак, - обругал он себя. - Вот куда надо было идти раньше всего!

В санчасти за столом, покрытым белой клеенкой, что-то писал незнакомый доктор. Чужая девушка с погонами младшего лейтенанта медслужбы резала бинты. В углу на носилках, как обычно, храпел санитар. Доктор вопросительно посмотрел на Земскова. Девушка перестала резать бинты, быстро поправила косынку и тоже уставилась на незнакомого офицера, который стоял в дверях, не говоря ни слова.

- Пройдите за ширму, - сказал доктор, - сейчас я вас посмотрю.

Он никак не мог припомнить этого офицера, хотя черная шинель и морская фуражка говорили о его принадлежности к полку.

- Я - не лечиться. - Земсков подошел ближе и заглянул во вторую комнату. Там было пусто.

- Так чего же вы хотите? - спросил доктор. Санитар сладко потянулся, привстал на своих носилках и, увидев Земскова, тут же вскочил:

- Доктор, это ж Земсков! Товарищ старший лейтенант, когда прибыли? А у нас тут перемены, - сообщил он, не ожидая ответа. - Вот капитан медицинской службы - наш полковой врач, а это сестра, тоже новая.

Земсков пожал руку всем троим:

- А где же остальные?

- Не знаете? - обрадовался санитар. - Наш военфельдшер сейчас строевой офицер, а Людмила вовсе уехала.

- Куда?

- С Рощиным уехала в Лазаревскую, учиться на бодистку.

Земсков круто повернулся и вышел, забыв закрыть за собой дверь. Врач и сестра переглянулись.

- Какой он у вас странный, - сказала санитару девушка.

- Наверно, контузило, сотрясение центральной нервной системы! профессионально объяснил санитар. - А был самый культурный офицер.

Земсков шел, опустив голову, не разбирая дороги. Разболелась нога. Он успел уже много находиться за это утро.

Хриплый басовитый окрик заставил его остановиться:

- Капитан, вы почему не приветствуете?

Перед Земсковым стояли рыхлый подполковник и штабной писарь - сержант с толстой папкой. У подполковника было нездорового цвета квадратное лицо с толстыми бледными губами.