Валерий Шамбаров - За Веру, Царя и Отечество

Русская бригада Лохвицкого в сражении на Сомме не участвовала. Ее пока направили на спокойный участок у Шалона. Она заняла позиции у с. Оберив, войдя в состав 4-й армии ген. Гуро. Но русские солдаты сразу превратили спокойный участок в беспокойный. Пошли стычки на аванпостах, вылазки, поиски разведчиков. Немцев злили, провоцировали на ответные вылазки и атаки — и били. Совершали подвиги, как былинные чудо-богатыри. Французские газеты восторженно описывали случай, как "священник Соколовский с группой русских разведчиков направился на ночную вылазку, потерял правую руку и вернулся с солдатами в русские траншеи". Гуро отмечал, что русские проявили "беспримерную храбрость" во время атаки, которую немцы предприняли 19.9, стараясь оттянуть резервы союзников от Соммы. В августе — сентябре в Брест прибыли еще 3 бригады, отправленные через Архангельск: 2-я под командованием Дитерихса (впоследствии командовал армиями у Колчака и был вождем Белого Движения на Дальнем Востоке), 3-я Марушевского (впоследствии стал главнокомандующим Северной белой армией в Архангельске) и 4-я Леонтьева. Общая численность русского экспедиционного корпуса достигла 44 тыс. чел., он подчинялся русскому представителю во Франции ген. Палицыну, а в оперативном отношении французам.

Согласно майской договоренности должны были прибыть еще две бригады, но произошло неожиданное. Соединения Дитерихса и Леонтьева Жоффр вдруг направил на Салоникский фронт. Что вызвало, мягко говоря, недоумение — ведь при выклянчивании войск подразумевалось, что они позарез нужны на выручку Франции. Однако самый острый момент, связанный с натиском на Верден, миновал. И теперь у союзников возникли опасения, как бы русские слишком много не возомнили о себе — на своих фронтах побеждают да еще и вообразят себя спасителями Франции. И когда бригады уже находились за морем, вдруг было заявлено, что они тут, собственно, уже и не нужны. Алексеев дальнейшую отправку на Запад прекратил. И еще небезынтересный момент — даже питание и бытовое обеспечение русских войск, защищавших Францию в рядах ее армии, по-мелочному осуществлялось… за счет России. И Палицын, докладывая в Ставку о ген. Игнатьеве, через которого шли денежные расчеты с союзниками, писал: "Военный агент берет на себя величайшую ответственность, производя платежи без предварительного согласия на это наших главных управлений, но я долгом почитаю всеподданнейше доложить Вашему императорскому величеству, что без него и я, и подчиненные мне во Франции войска давно умерли бы с голоду".

После зимних и весенних операций Кавказская армия закрепилась на занятых рубежах. Штаб ее перебазировался в Эрзерум, здесь же разместились тылы и склады. Назначалась гражданская администрация, начала налаживаться жизнь мирного населения. Но, в отличие от проектов российского руководства конца 1914 — первой половины 1915 гг, ни в соглашении Сайкса — Пико, ни в других документах о создании автономной Армении больше не вспоминалось. Даже наоборот, о предоставлении западным армянам автономии заговорила вдруг в своих условиях сепаратного мира Турция (автономии в составе Османской империи, но под протекторатом русских), какую-то "армянскую конституцию" пытались разрабатывать французы, однако Петроград подобные идеи уже отвергал. Почему? По одной простой причине — Турецкая Армения была разорена и обезлюжена. А понятие «автономии» в начале века понималось гораздо шире, чем сейчас. Оно обозначало практически полноценное государство со своей армией, финансами, внешней политикой — лишь правители должны были номинально утверждаться страной-сюзереном, ей выплачивался и некоторый налог. Поэтому весьма сомнительно, чтобы Армения после геноцида смогла стать жизнеспособной «автономией». Турки держали бы ее под контролем и могли в любой момент оккупировать или постепенно колонизировать просачиванием мусульман на опустевшие земли. «Хитрость» иттихадистов состояла в том, чтобы создать между собой и Россией беззащитную буферную зону, которая никуда от них не уйдет. Главное — удалить русские войска, как в 1878 г., а там можно будет гнуть свою линию, играя на противоречиях между Россией и Западом. Царь подобного положения не желал и стоял теперь за прямое присоединение края к России, не оставляя дипломатических лазеек для сведения всех жертв и усилий на нет.

А районы, куда вступили русские части, представляли собой печальное зрелище. На кошмарные находки солдаты и офицеры натыкались на каждом шагу. Ученый-востоковед В.А. Гордлевский вспоминал о грудах костей на улицах и в окрестностях вырезанного Битлиса. Зауряд-прапорщик Удовиц, ездивший на фуражировку в село Дейрюк, докладывал, что в трех сгоревших сараях обнаружил не менее 200 трупов. В селении остался единственный уцелевший армянин. Полковник З., производивший инженерные работы недалеко от Муша, тоже вспоминал, как в развалившихся сараях наткнулись на массу костей: "Как оказалось, эти ужасные оскаленные черепа и скелеты были все женские и детские. При этом, если судить по цветам одежды, по цвету и длине кос, а главным образом, по прекрасным жемчужным здоровым зубам, жертвами турок стали или совсем молодые женщины, или девочки-подростки, или дети. Большинство черепов было в платках, повязанных, как повязывают обыкновенно армянки. Вы представляете себе голый череп, улыбающийся голым оскалом зубов и в платке? Но особенно тяжелое впечатление на всех произвел один скелет молодой матери, в костяных руках которой, прижавшись к грудной клетке, покоилось дитя месяцев 4–5… Вероятно, когда мы начали наступать и турки решили бросить селение, сарай с женщинами, забив наглухо узкие оконца и дверь, они подожгли. Деревянные столбы и деревянная же крыша, подгорев, рухнули и похоронили всех находившихся в сарае… Так как священника с нами не было, то совершал похоронный обряд я сам: прочел несколько молитв, какие помнил, пропел с саперами "вечную память" — и все. Таким же образом месяц спустя мы похоронили в другом селении около 100 женских и детских скелетов, также найденных нами в сарае при работах…"

Находили и живых — хотя порой это было тоже жутко. У Вартениса разъезд казаков увидел, как четыре ребенка, исхудавших и голых, сидели на корточках возле разложившегося трупа лошади, и, вырывая клочья гнили, жадно пожирали их. Они совершенно одичали и увидев людей, трое убежали — найти их так и не смогли. А девочка лет десяти продолжала еду, ее взяли и привезли в полк. В Дзегхазе среди развалин был найден восьмилетний мальчик, умирающий от голода — он 3 месяца прожил один, среди мертвых. Армянка Анаит Баграмян, вывезенная впоследствии в Америку, вспоминала: "…Под турецким ятаганом пала вся наша семья, легла вся деревня. Спаслись только я и один из моих семи братьев, восемью годами старше меня. Мы укрывались в пещерах. По ночам выползали, как маленькие зверьки, из наших нор и бродили по пожарищам, отыскивая пищу, спотыкаясь о трупы родных и близких. Как памятны мне эти летние ночи! В обгорелых деревнях — ни души, только бездомные кошки жалобно мяукают на заросших травой земляных крышах… Так месяца два с лишним мы жили в пещерах, а по ночам блуждали в царстве мертвецов, ни на что не надеясь. И вдруг подступила русская армия. Мой брат выбежал приветствовать ее. Солдаты посадили нас на свои седла, наделили хлебом и сахаром. Наконец мы увидели веселые лица и услышали живой смех. Первые русские слова, которые я узнала, были «хлеб» и «брат»… Сколько света пролили они в наши детские души!.."