Эрих Церен - Библейские холмы

Церен Эрих

Библейские холмы

Кто-то полвека назад назвал ее «наукой лопаты». Но в этих сказанных с легкой иронией словах звучало и нечто другое. Ведь имелась в виду археология, которая... а ну, откроем-ка словарь!

В одной почтенной энциклопедии среди статей, отражающих бег времени, напечатано: «Археология (греч.) в широком смысле этого слова — наука о древнем мире, а в более

узком смысле, согласно современному словоупотреблению,— наука, изучающая изобразительное искусство и художественное ремесло классической древности».

Итак, изобразительное искусство и художественное ремесло! Неудивительно, что археология и по сей день нередко считается наукой, несколько удаленной от жизни. Тем не менее, каждому поколению она дает о себе знать какими-либо сенсационными событиями: открытием гробницы фараона Тутанхамона в Долине царей, или сокровищ Приама в Трое, или царских гробниц в Уре.

Ну, а дальше?

Молодые люди спросили одного профессора-археолога: «Зачем, в сущности, производят раскопки и для чего это нужно?»

У этого ученого уже вертелся на языке ответ: «Ради любопытства!» Но он вовремя спохватился и прочитал маленький доклад об археологии. При этом почти ничего не было сказано об изобразительном искусстве и античном художественном ремесле.

И в самом деле, почти никакая другая наука не вызывает среди широкой публики стольких споров о ее задачах и целях, как археология.

«Археологи — это люди,— сказал шведский писатель Август Стриндберг,— которые сортируют пуговицы: пуговицы с одной дыркой, пуговицы с двумя дырками и пуговицы с тремя дырками. И, кроме того, пуговицы без одной дырки, пуговицы без двух дырок и пуговицы без трех дырок. Как это скучно!»

«Археологи — это люди,— уверяет один ученый лингвист,— которые раскапывают руины, чтобы восстановить их планы, хотя ни один человек ничего не поймет в этих планах, да, в сущности, и не захочет понимать — лично у меня, по крайней мере, такого желания нет!»

«Археологи — это чертовы парни,— сказал турецкий служащий Фуад Бей, в обязанность которого входило наблюдение за археологами, когда они захотели заняться своим «колдовством» на турецкой земле.— Они меня полностью сбили с толку. Однажды они сообщили мне, что собираются раскопать в Каркемише на Евфрате очень древнее кладбище. Это меня заинтересовало, потому что в Каркемише никто и никогда не находил еще погребений. Они повели меня к старым земляным валам города на берегу реки, откуда был виден пустырь. Там, указав на многочисленные глиняные черепки, покрывающие землю, они объяснили, что эти обломки доказывают существование здесь кладбища. После короткого совещания они принялись складывать из камней небольшие кучки. Каждая такая кучка, по их мнению, означала место погребения.

Это было уж слишком, и я назвал их мошенниками.

Тогда они предложили мне побиться с ними об заклад, что под каждой кучкой камней они найдут могилу, а там, где камней нет, не будет ничего.

Я согласился и проспорил.

Целый месяц я не мог прийти в себя от удивления. Потом они мне все объяснили. Черепки, сказали они, это своего рода знаки пожелания счастья мертвым в их новой жизни. Где находят много обломков, там нередко можно обнаружить и древнее кладбище. Остальное уж зависит от умения наблюдать. В данном случае берег реки был из твердой гальки. Нанесенная ветром земля покрыла гальку лишь тонким слоем. Поэтому растительность на пустыре была очень скудной. Почти все растения имели короткие корни и не нуждались в большом слое земли. Но в отдельных местах попадались и более сильные растения с длинными корнями; росли они группами, как бы указывая на то, что под ними много земли. Группы таких растений никогда не занимали площади более двух квадратных метров. Характерный для всего берега слой гальки здесь, очевидно, отсутствовал.

Почему же его не было?

Именно потому, что там находилось погребение!»

Итак, археологи — это современные Шерлоки Холмсы. Подсобные рабочие — арабы — считают, что они связаны с самим чертом.

«Это было в Уре халдеев, в городе Авраама. Белые господа проинструктировали нас, предлагая уделять особое внимание большим глиняным конусам. Это круглые головки глиняных гвоздей, напоминающие шляпки грибов; в глубокой древности их вбивали в глиняный скрепляющий раствор между слоями кирпичей.

На таких глиняных гвоздях можно было всегда отыскать какую-либо клинописную надпись, прочитать которую мы, естественно, не могли. За каждый найденный гвоздь мы получали бакшиш. Только за один вид гвоздей никакой дополнительной платы не полагалось. На всех этих гвоздях была надпись, которую нам как-то раз прочли:

«Для Нанна, могучего небесного быка, славнейшего из сынов Энлиля, своего владыки, Урнамму, могучий муж, царь Ура, воздвиг сей храм Этеменнигуру».

Этот царь Урнамму жил почти 4000 лет назад в Уре. Но так как мы не умели читать глиняные гвозди Урнамму, то вынуждены были при каждой новой находке гвоздя спрашивать, получим ли мы за него бакшиш. Но часто, слишком часто белые господа бросали лишь беглый взгляд на наши находки и говорили: «Урнамму». И мы уже знали, что бакшиша не будет. Этот Урнамму понастроил в Уре слишком много домов. Поэтому за кирпичи с его надписями мы редко получали бакшиш. Нам сказали, что Урнамму воздвиг стены Ура, «подобные желтой горе». Точно мы не знали, когда можно рассчитывать на бакшиш. Но работать с белыми археологами было очень интересно. Правда, дела у них шли не всегда хорошо. Достаточно вспомнить об одной только этой истории с золотым сокровищем в храме «Урнамму».

Здесь, очевидно, следует прекратить всякие разговоры и предоставить слово знаменитому исследователю Ура, сэру Леонарду Вулли.

Когда Вулли, проводя раскопки на площади храма бога Луны, установил, что мостовая внутреннего двора относится к персидскому, то есть более позднему, периоду, ему стало ясно (впрочем, были еще некоторые признаки), что под вымостками персидского времени должны находиться другие, значительно более древние. Чтобы подтвердить этот факт, он приказал вынуть из мостовой 12 кирпичей и копать под ними вглубь.

«Такая работа была необычна для наших людей,— говорит Вулли, — им всегда твердили, чтобы они ни в коем случае не трогали с места ни одного кирпича. Они не могли никак понять этого неожиданного отступления от незыблемых правил. Когда же они, наконец, усвоили, что мое распоряжение вполне серьезно, они решили, что мы пустились на поиски спрятанного здесь золота. Они не поверили, что мы ищем здесь лишь вторую, более древнюю вымостку».