Владимир Брюханов - Мифы и правда о восстании декабристов

С учетом того, что Шервуду в принципе удалось раскрутить заговор до такого результата, после которого следовали неизбежные массовые репрессии, мы понимаем (этого мог еще не знать сам Аракчеев в июне 1825), что судьба России и жизнь Александра I снова внезапно оказались в руках «железного графа».

Сдай Аракчеев Шервуда заговорщикам — и вся политическая инициатива прочно сохранится в их руках. Этот акт закрепил бы измену «железного графа» царю и его верность заговору.

Сдай тогда же Аракчеев заговорщиков царю — и полетят головы, но неизвестно, кто победит и что будет с головой самого «железного графа». Но он сохранил бы верность царю и свою почти безупречную репутацию по отношению к нему, а главное — спас или хотя бы попытался спасти жизнь благодетелю, которому был обязан буквально всем!

Письмо Шервуда давало третью возможность: предать обе стороны, стравить их между собой, а самому со стороны посмотреть, чья же возьмет. Своя же голова, если остаться в стороне, целее будет! Так «железный граф» и поступил!

Поэтому он организовал тайное ознакомление царя с посланием Шервуда в Грузине практически без свидетелей. Затем так же тайно Шервуд был доставлен к царю в Каменноостровский дворец в Петербурге; даже для сторонних наблюдателей этот таинственный визит никак не должен был ассоциироваться с Аракчеевым!

Но последний недооценил, кого решился предать!

Знакомство со сведениями, принесенными Шервудом, как мы знаем, вынудило царя бежать в Таганрог. Оказалось, однако, что этот хитроумный ход не обманул буквально никого из тех, кто уже не первый месяц примеривался к тому, насколько прочно сидит голова царя на его плечах, и насколько прочно покоятся их собственные головы на их собственных плечах!

Даже совершенно невинное, как казалось, снятие И.С.Повало-Швейковского с должности командира полка чуть ни погнало непосредственно в Таганрог целую свору убийц из «Южного общества» — там решили, что уже началось !

Такому решению лидеры «Южного общества», скорее всего, обязаны не собственной проницательности, а предупреждению, полученному от А.С.Грибоедова. Ведь если последний действительно был заговорщиком и притом достаточно высокого уровня, тогда его странное путешествие, начавшись в мае в столице, весьма смахивает на приведение в боевую готовность руководителей всех филиалов: Киселева, Воронцова, Ермолова, а попутно и «Южное общество»; мнимые разногласия с Милорадовичем по поводу «Горя от ума» и Кати Телешевой — только дым в глаза : до пьесы ли и до танцовщицы, если речь пошла о цареубийстве!..

При таком раскладе Сергей Муравьев-Апостол и его соратники сразу поняли, для чего царь бежит в Таганрог — и решили не дожидаться своей незавидной участи. Но и на этот раз лень, нерешительность, а также, возможно, и дисциплина взяли свое. Подождав пару дней, они убедились, что ничего опасного им по-прежнему не грозит: никаких дальнейших репрессий не последовало, не поступали никакие предупреждения ни из столицы, ни от Киселева, а потом царь и вовсе заболел и умер!

Встрепенулся и Витт. У него было время предварительно подумать. Нам не известно, сколько он получил ответов на свою попытку доноса: один, два или три (от Дибича, Киселева и Аракчеева). Но ни один из них ничем наверняка ему не угрожал. Теперь же царь бежал в Таганрог — явно удаляясь с поля боя, чтобы без риска творить расправу над заговорщиками, а начальники, желающие получить за это лавры, решили обойтись без него, Витта — таким оказался нехитрый ход мыслей этого карьериста! Эту несправедливость стерпеть было невозможно — и Витт пишет письмо к царю.

Получив заинтересованный ответ, Витт сразу напускает Бошняка на конспираторов. Киселев не успевает вмешаться и оказывается на грани полного провала!

Решительнее всех среагировали Милорадович и Дибич — их прежние планы полностью оказались перечеркнуты, и единственной причиной для этого могло быть только предательство!

Что же касается планов, то на их разработку заметное влияние оказали дискуссии, в течение нескольких лет занимавшие неугомонных членов Тайного общества.

Согласно мечтам Пестеля, следовало уничтожить всех членов царствующего дома. В более либеральном варианте Никиты Муравьева, разработанном, скорее всего, в соответствии с заказом, сформулированным Милорадовичем, предполагалось договориться с правящей династией об ограничении ее власти.

Поскольку царское семейство не проявляло ни малейших признаков склонности к ограничению собственной власти, а тем более — желания быть истребленным, то для практической реализации замыслов заговорщиков следовало обеспокоиться возможностью продиктовать ему свою волю. Для этого совершенно не годились планы типа того, что якобы собирались осуществить С.И.Муравьев-Апостол и его друзья в Бобруйской крепости в 1823 году. Идеальным решением было бы собрать царское семейство под одной крышей — это был по существу единственный способ для реализации планов заговорщиков (причем любых политических оттенков, существовавших в Тайном обществе!) без риска дальнейшей кровопролитнейшей гражданской войны.

Последних встреч царя со всеми своими братьями одновременно было две: в конце 1821 — начале 1822 года и в начале 1824. Первая из них была запланированной и использовалась александром для того, чтобы уговорить Константина отказаться от прав на престол. Совсем не случайно Александр I решился на такой риск только при отсутствии гвардии в столице — впредь такие ситуации не возобновлялись. Царь часто путешествовал, а кроме того вся царская фамилия неизменно оставалась разбита минимум на две части, одну из которых представлял Константин Павлович, почти постоянно находившийся в Варшаве. Легко видеть, что это правило безопасности не было изменено и для свадьбы Михаила.

Но вот ситуация с возможной смертью Александра в начале 1824 года сломала это правило безопасности: Константина все-таки вызвали в Петербург. Это очень странный и таинственный момент, тем более что течение болезни Александра в начале 1824 года по всем внешним признакам очень походит на ту универсальную болезнь, от которой Александр и умер, и которой страдали Витт и Бошняк в 1825 году. Напомним, что начало болезни 1824 года сопровождалось одновременным нанесением травмы Александру, заведомо требовавшей лечения, и выводом из строя Виллие, который сам чуть не умер. Доступ к «лечению» Александра был в тот момент открыт. Почему же Александра тогда же не «залечили»?

Очень трудно ответить на этот вопрос: слишком мало известных подробностей.

Высказывать несерьезные гипотезы — это подрывать доверие к серьезным. Но что-то в феврале 1824 не сложилось!