Александр Вельтман - Аттила. Русь IV и V века

Мальчик так усердно исполнил приказание матери, что у Огняна хлынула из носу кровь.

Суровый Огнян вышел из себя. — «Это не твоя, молодец, выдумка, и не отца твоего» — сказал он, схватив Альдриана за волосы, — это выдумка твоей матери! — и с этими словами извлек меч из ножен, снес мальчику голову, швырнул ее на колени матери, и прибавиль: здесь вино дорого, платится кровью; за первую чашу уплачиваю долг cecтре!

Потом Огнян обратился к кормильцу Альдриана. — «Родительница получила свое, теперь надо расплатиться с воспитателем ея сына.»

Голова кормильца покатилась по полу.

— Кияне! — вскрикнул Аттила, вскочив с места, — вставайте, вооружайтесь, бейте здодеев Нивелунгов!

Начался страшный бой, сперьва в ограде, ( [368] По caге в саду , который назывался Holmgardh, Homgard, Hognagardh, Horngard; а по 85 главе Krutgard, где водились и хороводы (Ringeltanz). «Этот сад и до сего дня так назьвается, говорит разскащик, и до сего дня обнесен каменной стеной .» Ясно, что Киевгрaд обратился в огород и сад. Битва происходила сперва в ограде, в кроме; а потом за стенами града, на улице: Eine breite Strasse uad Häuser auf beideh Seiten. ) где было угощение. Нивелунги вырвались было из ограды на улицу пригородка, но их снова стеснили и они засели в гридницу.

Против братьев Гримильды сражались поединочно: Владо, Ратибор Белградский или Булгарский (Behelar, Belehar, Bakalar) и Тодорик Бернский.

В бою с Тодориком король Гано был ранен, и его взяли и заключили в темницу.

Яровит сражался с Владо, братом Аттилы, и убил его. Гейза, младший из Нивелунгов, с Ратибором. Ратибор пал от меча кладенца, который назывался Gram, и которым владел Гейла. Но Гейза убит Годобратом (Hadubrath, Hildebrand), Яровит Тодориком. Остается храбрый Огнян. Он также вызывает на бой Тодорика, с которым был в дружбе, но вызывает не на смерть, а на кабалу по жизнь; с тем только, чтоб во время боя не называть друг друга по отчеству ( [369] См. 150 гл. Vilk. Saga. Он родился от Эльфа, и имел мертвенную наружность, Эльф завещал матери, что она может открыть сыну тайну его происхождения для того чтоб в случае опасности жизни он мог призвать отца своего на помощь; но никто другой не должен знать этой тайны: иначе приключится ему смерть. Эти слова подслушала одна женщина и сообщила Тодорику. ).

После долгой битвы, Тодорик с досады первый проговорился. Огнян, в свою очередь, назвал его чортовым сыном. Тогда Тодорик освирепел и из уст его пыхнуло пламя, от котораго раскалилась кольчужная броня Огняна и загорелись палаты. ( [370] На чужом языке замысловатость Русской сказки потеряна. Огнян (Hogni) родился от духа, когда его мать veintrunken und in einem Blumengarten entschlafen war, и заклят условием тайны его происхождения. Когда Тодорик произнес имя отца его, тогда он вспыхнул. Мать Огняна была за Альдрианом; это имя без сомнения происходя от Eld, Aeld, Eldur — огонь, есть уже Готское; Eld же; изменилос в Elf, Alf. Тодо, или Тодорику, по сходству с þauþ, придано значение сына чортова — Teufelssohn. )

Между тем как Тодорик хочет спасти совершенно изжареннаго Огняна, срывая с него броню, Гримильда берет головню, подходит к плавающему в крови Гано, и злобно пытает не жив ли еще он; но Гано уже бездушен. Потом она подходит к юному Гейзе. Жизнь еще таилась в нем; но Гримильда засмолила головней уста его, и он испустил дух.

Аттила! — вскричал Тодорик, увидя злодейство Гримильды, — смотри нa жену свою, как она мучит братьев свойх! сколько доблестных витязей погибло от этого демона! она изгубила бы и нас вместе с ними, еслиб только могла!

И с этими словами Тодорик бросился на Гримильду и разнес ее мечем на полы.

— Еслиб ты убил ее за семь дней прежде, живы и здоровы были бы все эти храбрые мужи! — проговорил Аттила.»

Сказание о мщении Гримильды братьям за смерть Сигурда, заключается следующими словами: «В Бремено ( [371] Бремен (Brema, Brima), брама или 6paнa, по Слав. значит врата (варта, стражница. Герой Vilkina Saga — Тодорик Бернский, собственно из Брно. ) и в Мастаре ( [372] Mestrborg, ныне Münster. ), разсказывали нам это предание разные люди, и все они, хоть и не знали друг друга, но говорили одно и тоже; все их разсказы согласны с тем, что и древния народныя песни говорят ( [373] «Und obwohl auch eigenthümlich Nordische, und selbst Slavische Sagen einen Bestandtheil dieses Werkes ausmachen, so ist die Hauptmasse doch gewiss ursprünglich Deutsch (?). F. v. Hagen. ) о случившемся великом произшествии в этой стране.»

Таким образом Vilkina saga, которая и по замечанию своих издателей состоит частию йз Славянских сказаний, ( [374] Thiodisc, Thidverskr tunga. ) изобличает северных скальдов в извороте предания, чтоб очистить память о Gudruna Gotnesk kona.

Последний разсказ в сборнике составляет предание о кладе Сигурда и о смерти Атгилы; но это уже позднейший примысл, основанный на Руской сказке, в которую вставлен Аттила в духе cевepных квид.

«После погибели Нивелунгов, король Гунский Аттила, продолжал царствоват в своем государстве. У него воспитывался Альдриан сын Огняна, родившийся после его смерти. ( [375] В главе 367 поясняется сказочное рождение этого сына. )

Альдриан воспитывался вместе с сыном Аттилы, который любил его также как сына. Альдриану настало уже 10 или 12 зим, а это, по северному счислению, есть уже возраст великих подвигов. Наследовав от отца тайну, где скрыты сокровища Сигурда, а вместе с тем и необходимость мстить Аттиле за смерть отца, хотя Аттила ни душой, ни телом не виноват в этой смерти, и даже, как видно из Nibelungenlied, горько плакал по Огняне (Hogni).

Однажды Аттила поехал на охоту; Альдриан, бывшш с ним, завел следующий разговор:

— Как думаешь ты, король, велики ли сокровища Сигурда, которыя называются Nibelungen Hort?

— Сокровища, которые называются Nibelungen Hort, отвечал Аттила, заключают, как говорят, столько в себе золота, сколько ни одно государство никогда не имело.

— А кто хранит это сокровище?

— А почему же я знаю, кто его хранит, когда не известно где оно и хранится.

— А чем бы наградил ты того; кто: укажет тебе где это сокровище хранится?

— Я его так бы обогатил, что другаго богача не нашлось бы во всем моем царстве.

— Так я же тебе покажу, где этот клад скрыт. Поедем; но только вдвоем, никто не должен следовать за нами.

Разумеется, что Аттила согласился. Поехали. Долго ли, коротко ли они ехали, но наконец приехали в некую дебрь; посреди дебри гора, в горе двери под замком. Альдриан отпер двери ключем; за этими дверями отпер вторую дверь, потом третью. Открылось сокровище. Тут груды золота , там кучи серебра ; в одном углу навалены горой драгоценные камни, в другом оружие кованое золотом. Аттила окаменел от изумления.

А между тем Альдриан вышел, захлопнул двери, запер на замок, и крикнул к Аттиле, что он может удовлетворять теперь сколько угодно неутолимую свою жажду к золоту и серебру.