Герберт Уэллс - Очерки истории цивилизации

Тот факт, что некоторые земноводные в верхнем палеозое утратили свою «земноводность», заключая зародыш внутри скорлупы до самого момента созревания потомства, может показаться просто реакцией на те неблагоприятные условия, которые угрожали головастику. Но именно это новшество подготовило триумфальное завоевание суши мезозойскими рептилиями. Оно открыло новый, свободный и активный, способ существования на суше, который освоили все рептильные животные.

И то, что древние живородящие млекопитающие обучали и подготавливали к жизни свое потомство в худших, более сложных условиях, чем их соседи по планете, которые тогда доминировали, принесло в наш мир способность непрерывно и последовательно изучать и постигать его. Это совершенно новое восприятие мира, всё значение которого человек начинает осознавать только в наши дни.

Многие виды млекопитающих появляются уже в эпоху эоцена. Эти виды имеют множество различий в ту или иную сторону: одни развиваются как копытные травоядные, другие прыгают и ползают по деревьям, некоторые возвращаются к жизни в воде. Но все они непроизвольно применяли и развивали возможности мозга — инструмента, обладающего силой познания и обучения. Вот почему кайнозой, эру цветковых растений, птиц и млекопитающих, можно с полным основанием назвать эрой развития мозга.

В отложениях эоценового периода находят остатки эогиппусов, ранних предшественников современной лошади, маленьких верблюдов, свиней, предков тапиров, ежей, обезьян и лемуров, опоссумов, а также первых хищников. Все они в той или иной степени являются предшественниками современных животных, но у всех у них размеры головного мозга значительно меньше, чем у живущих ныне родственных видов. К примеру, у древнего титанотерия, похожего на современного носорога, объем головного мозга составлял всего одну десятую часть в сравнении с мозгом носорога. Нельзя сказать, чтобы этот последний отличался сколько-нибудь выдающимися способностями к развитию и обучению, но все же он в десять раз наблюдательнее и смышлёнее, чем его предшественник. В равной степени это справедливо по отношению ко всем отрядам и семействам млекопитающих, доживших до наших дней. У всех кайнозойских млекопитающих под влиянием неблагоприятной внешней среды происходил один, общий для всех процесс — у них увеличивался мозг.

Этот процесс коснулся всех типов млекопитающих. В каждом из современных отрядов или семейств мозг любой особи, как правило, превышает размеры мозга их эоценовых предков от шести до десяти раз.

Впрочем, природа эоцена демонстрирует нам и отдельные виды растительноядных животных, которые не сохранились до наших дней. В их числе — уинтатерий и титанотерий. Все они были вытеснены более приспособленными травоядными, по мере того как трава завоевывала все более обширные пространства.

Травоядных преследовали целые стаи хищников, таких, как гигантские волки. Некоторые из них были размером с медведя. Существовали уже и первые представители семейства кошачьих. У одного из них, смилодона, маленького свирепого существа, были мощные, острые, как нож, клыки. Первые, еще небольшие, саблезубые тигры появились также в то время. Впоследствии они развились в огромных мощных хищников.

В миоценовых отложениях на территории Америки представлено обширное многообразие верблюдов: жирафовые верблюды с длинными шеями, газелеподобные верблюды, ламы и настоящие верблюды. Северная Америка на протяжении почти всей кайнозойской эры составляла единое целое с Азией и была открыта для миграции азиатских животных. Когда же льды Великого ледникового периода, а затем Берингов пролив разделили эти два континента, верблюды остались в Старом Свете, а ламы — в Новом.

Что же касается первых предков слонов, появившихся в эоцене, то своим внешним видом они не отличались от других млекопитающих. Отличительная черта, хобот, появился у слона лишь в миоцене, с течением времени становясь все длиннее.

Миллионы поколений живых существ сменились с тех пор, как наша Земля сделала свой первый оборот вокруг Солнца. Постепенно ее орбита, которая во времена раннего эоцена представляла собой почти правильный круг, под воздействием притяжения других планет приняла скорее эллипсовидную форму. Ось ее вращения, которая наклонилась по отношению к плоскости орбиты, как мачта яхты в штормовую погоду клонится к воде, незаметно, но все больше и с каждым годом все значительнее меняла положение.

Для шарика в один сантиметр, который вращается на расстоянии 107 метров вокруг огненного Солнца метрового диаметра, такие перемены не очень существенны. К тому же, они были растянуты во времени на несколько миллионов лет. Какому-нибудь бессмертному астроному с Нептуна, наблюдающему за Землей век за веком, они показались бы и вовсе незаметными. Но для млекопитающих, которыми изобиловал миоценовый мир Земли, эти изменения оказались в высшей степени ощутимыми.

Век за веком зимы становились холоднее, суровее и продолжительнее в сравнении с летом. А лето, в свою очередь, становилось короче. С каждым новым столетием снега весной таяли чуть позже; ледники на северных горах весной отступали на сантиметр, чтобы зимой продвинуться на два сантиметра вперед, снова отступали на полсантиметра, чтобы затем опять продвинуться на несколько сантиметров…

В палеонтологической летописи мы находим свидетельства о наступившем исключительном похолодании. Уже в плиоцене на смену теплому пришел умеренный климат, и многие теплолюбивые растения и животные, привыкшие к более мягким условиям, отступили из широт с таким климатом к югу. Затем, постепенно, по несколько сантиметров в год, ледник начал наступать и на эти области.

Таким образом, плейстоцен — это эпоха с преобладающей арктической фауной. Ее представители — мускусный бык, мамонт, шерстистый носорог, лемминг — завоевывали новые области обитания вслед за продвижением ледника.

Наступление льдов коснулось всей планеты — Северной Америки, Европы и Азии. Повсюду всё большие участки земли оказывались скрытыми под толщей льда. Тысячи лет длилось это наступление, затем на несколько тысячелетий ледник отступил, чтобы вновь продвинуться еще дальше.

Европа до балтийских берегов, Англия до Темзы, Северная Америка до Новой Англии, а в центральной части — и до Огайо, на протяжении долгих веков находились под ледяным панцирем. Океаны лишились огромных объемов воды, превратившейся в гигантские ледяные утесы. Это вызвало, в свою очередь, изменения уровня моря во всемирном масштабе. Трансформировались очертания морей и континентов, оголились пространные участки суши, которые в настоящее время являются дном моря.