Герберт Уэллс - Очерки истории цивилизации

1. Юстиниан Великий.

2. Сасанидская империя в Персии.

3. Упадок Сирии при Сасанидах.

4. Первая весточка от ислама.

5. Зороастр и Мани.

6. Гуннские народы в Центральной Азии и Индии.

7. Династии Хань и Тан в Китае.

8. Интеллектуальные особенности Китая.

9. Раннее китайское искусство.

10. Путешествия Сюань-Цзана

Европейские писатели со своей западнической предвзятостью склонны слишком преуменьшать мощь Восточной империи, которая сплотилась вокруг Константинополя. Эта империя воплощала в себе традицию более древнюю, чем римская. Начиная с VI в., ее официальным языком был принят греческий и стало ясно, что перед нами всего лишь номинальное ответвление Римской империи. В действительности это Греческая империя, о которой мечтал Геродот и которую основал Александр Великий.

Она называла сама себя «Римской», а свой народ — римлянами, «ромеями». И по сей день современный новогреческий язык иногда называют ромейским. Константин Великий не знал греческого, и Юстиниан говорил на нем с сильным акцентом. Но эти поверхностные явления не могут изменить того факта, что эта империя в своей сути была греческой, с прошлым в шесть столетий ко времени Константина Великого, и когда собственно Римская империя полностью развалилась за четыреста лет, эта греческая «Римская империя» простояла еще более одиннадцати веков — с 306 г., начала императорства Константина Великого, до 1453 г., когда Константинополь был взят турками-османами.

И пока на Западе происходило полное разложение общественной системы, на Востоке подобного развала не было. Города, большие и малые, процветали, наделы в деревнях старательно обрабатывались, продолжалась торговля. На протяжении многих веков Константинополь был крупнейшим и богатейшим городом мира.

Мы не станем тратить время на пересказ того, кто и когда правил этой империей, на имена и причуды императоров, на их преступления и интриги. Как и большинство монархов крупных государств, не они направляли движение своих империй, это империи увлекали их за собой. Мы уже говорили о Константине Великом (306–337), упоминали Феодосия Великого (379–395), которому удалось на непродолжительное время объединить прежнюю Римскую империю, а также о Юстиниане I (527–565). В дальнейшем мы еще будем говорить о византийском императоре Ираклии (610–641).

У Юстиниана, как и у Константина, возможно, текла в жилах славянская кровь. Он был человеком великого честолюбия и великих организаторских способностей. Ему повезло и в том, что он взял в жены женщину не меньших, если не больших дарований. В молодости будущая императрица Феодора была актрисой сомнительной репутации.

Но честолюбивые усилия императора Юстиниана восстановить былое величие Империи привели к тому, что он истощил налогами свои ресурсы. Как мы уже рассказывали, он отвоевал провинцию Африку у вандалов и большую честь Италии у готов. Он также вернул в состав Империи юг Испании. Юстиниан построил величественный и прекрасный храм святой Софии в Константинополе, основал университет и издал свод законов, так называемый кодекс Юстиниана. Этому следует противопоставить то, что он закрыл школы в Афинах.

В это время великая эпидемия чумы опустошала весь мир, и после его смерти возобновленная и расширенная его усилиями Империя лопнула, как мыльный пузырь. Большая часть его итальянских завоеваний была утрачена с нашествием лангобардов. Италия в те времена лежала в полном запустении. Летописцы лангобардов утверждают, что они пришли на пустовавшие земли. Авары и славяне двинулись из придунайских земель к Адриатике. Так славяне осели на землях Сербии, Хорватии и Далмации, став предками нынешних южных славян. Более того, началась упорная и изматывающая борьба Византии с Сасанидской империей.

Но прежде чем рассказать об этой борьбе, в которой персы были трижды близки к тому, чтобы взять Константинополь, и которая завершилась поражение персов у Ниневии (627), необходимо сжато обрисовать историю Персии с парфянских времен.

Мы уже не раз сравнивали краткие четыре столетия римского империализма и упорную живучесть империализма Междуречья Тигра и Евфрата. Мы имели возможность бегло взглянуть на эллинизированные Бактрийскую и Селевкидскую монархии, которые на протяжении трех веков процветали в восточной половине покоренных Александром территорий, и рассказали, как в Месопотамии появились парфяне в последнем столетии до нашей эры. Мы описывали битву при Каррах и конец Красса. С этого момента и на протяжении двух с половиной веков на востоке правила парфянская династия Аршакидов, противостоящая Риму. Сирия и Армения оказались в приграничном положении; эти границы сдвигались то на запад, то на восток, по мере того как одна из сторон становилась сильнее.

В 226 г. в Персии произошло восстание, и Аршакидская династия уступила место более энергичной Сасанидской, представленной коренными персами. Первым из ее правителей был царь Ардашир I. В одном аспекте империя Ардашира представляла собой любопытную аналогию империи Константина Великого столетие спустя. Ардашир предпринял попытку консолидировать ее, установив религиозное единство, и сделал государственной древнюю персидскую религию Зороастра, к которой мы позднее еще вернемся.

Эта новая Сасанидская империя сразу же проявила агрессивный характер, и при Шапуре I (241–272), сыне и преемнике Ардашира, захватила Антиохию. Мы уже говорили, что император Валериан был тогда разгромлен персами (260) и взят в плен. Но возвращаясь после своего победоносного марша в Малую Азию, Шапур пал от руки Одената, арабского правителя Пальмиры — крупного торгового центра, расположенного в одном из оазисов Сирийской пустыни.

На непродолжительное время при Оденате и затем при его вдове Зенобии Пальмира превратилась во влиятельное государство, балансировавшее между двумя империями. В 272 г. его взял император Аврелиан, который в цепях увез Зенобию, чтобы отпраздновать свой триумф в Риме.

На протяжении всего этого времени война между Персией и Восточной Римской империей опустошала Малую Азию не меньше чумы. Этот период также был временем быстрого распространения христианства, которое первоначально преследовалось персидскими правителями. После христианизации Рима персидский монарх остался единственным «божественным» правителем на земле, и он видел в христианстве не более чем пропаганду своего византийского соперника. Константинополь привычно выступал в защиту христиан, а Персия — зороастрийцев. В договоре 422 г. одна империя согласилась терпимо относиться к зороастризму, а другая — к христианству.