Владимир Карпов - Маршал Жуков: Опала

Упав затылком на пол, я казалось, уже дошел до крайнего напряжения нервной системы, боль и шум в голове окончательно подорвали силы; ум, сердце и воля были парализованы. Шесть месяцев я не мог сидеть, ходить начал понемногу на четвертый месяц. Истязатели вырвали из тела куски мяса, повредили позвоночник, бедренную кость, били по ногам. Все это довело меня до полного отчаяния, совершенного безразличия к своей судьбе и оставило только одно желание — скорей конец, скорей смерть, конец мучениям.

13 марта (1948 года) я был перевезен обратно во внутреннюю тюрьму. И несмотря на то, что я не мог ходить и сидеть, что я в стадии полного истощения сил и нервной системы, меня продолжали вызывать на допросы, повторяя угрозы свозить вновь в Лефортово на новые истязания. Но этого я уже вынести не мог, и, не отдавая себе отчета, я подписывал все, что им было угодно, лишь бы не мучили, не истязали.

С сентября 1948 года по сентябрь 1951 года всякие допросы прекратились, меня оставили в покое и в конце 1949 года, начав немного приходить в себя, вспоминая свои показания, я ужаснулся мысли о том, что ведь если я сам безразличен к своей жизни, то ведь там, в показаниях моих, фигурируют другие лица, о которых следствие сознательно извратило факты. Этим они (МГБ) обманут партию и пострадают люди. Я стал настойчиво добиваться исправления показаний, объяснений к ним, так как никаких моих мотивировок следствие не принимало категорически. Мне в этом было отказано решительно, и только в сентябре 1950 г (ода) составили один протокол, изменяющий прежние показания о якобы «имевших место систематических разговорах между Жуковым, Серовым и мною, осуждающими и высмеивающими Верховное Главнокомандование и лично И. В. Сталина, рассказывании антисоветских анекдотов». Все это, конечно, была сплошная чушь, сознательное извращение сообщенных мною фактов о разговорах между нами.

Я обращаюсь к Вам, Климент Ефремович, зная Вашу чуткость и внимание к живому человеку и много знающему меня. Я верю, что Ваше личное вмешательство поможет скорее снять с меня это тяжелейшее незаслуженное наказание и позор, даст мне возможность вновь возвратиться к честному труду на благо нашей Родины…

Сейчас истерзанный, искалеченный, я еще не хочу списывать себя в расход, а сколько хватит сил, опыта, знаний (хочу) работать во славу нашей партии и Родины…

(Подпись) ТЕЛЕГИН».

Ворошилов не помог Телегину освободиться. Все, что касалось продолжающейся подготовки окончательной расправы над маршалом Жуковым, содержалось в строжайшем секрете. Тех, кто знал вопросы, задаваемые следователями о Жукове, из стен внутренней тюрьмы не вывозили. Семерых «вредителей» авиаторов во главе с Новиковым держали в тюрьме даже после истечения срока, на который их приговорил суд. Расстановка сетей и капканов продолжалась.

Бдительность маршала надо было ослабить. Пусть он думает, что беду пронесло. Еще одна попытка возродить обвинение маршала в заговоре через Телегина срывалась. Почти сломленный соратник Жукова то давал показания, то, собравшись с силами, отказывался от них. Его «запечатали» на 25 лет! Но дело–то не состряпано — нет убедительного материала для «заговора Жукова».

Сталин готовит новые ходы. Он требует от Абакумова новых доказательств преступной деятельности Жукова. Молодой, энергичный министр Государственной безопасности (ему было тогда 40 лет) готов на все, лишь бы угодить Сталину, от которого зависело не только благополучие, но и жизнь. Поскольку этот исполнитель многих каверзных дел против Жукова встречается в моем рассказе неоднократно, познакомлю с ним читателей подробнее, чтобы вы знали цену личности, которая отравляла жизнь великого полководца.

Виктор Семенович Абакумов родился в Москве в 1908 году. Был он пролетарского происхождения самой высшей пробы — отец истопник в больнице, мать — уборщица в техникуме. Образование, как сам определял, «низшее» — окончил городское училище в Москве, время окончания училища не помнит. Работал грузчиком. В 1930 году вступил в партию. Видно, 22–летний грузчик уже тогда подумывал, как бы выбиться куда–то повыше. А как без образования, без поддержки влиятельных родственников и знакомых. Если таковых нет, надо завести. Завел — нет сомнения, что стал он «стукачем». Это подтверждается тем, что новые знакомые оценили его способности, да и внешность привлекательную: был он высокого роста, плечистый. В общем, взяли его на официальную работу в НКВД. Долго был самым маленьким оперуполномоченным. Но зато в Москве, в Секретно–политическом отделе НКВД. В 1939 году репрессии начались и в органах. Потребовалась замена убывающим. И пошел Абакумов в гору — сразу начальником управления НКВД Ростовской области. Двинул его непосредственный начальник спецотдела Кабулов (правая рука Берия). В 1940 году разделилось министерство на МВД и МГБ. Потребовались кадры. Разумеется, свои. И Кабулов зыдвигает Абакумова на должность замнаркома. И в том же году становится он начальником Особого отдела Красной Армии (позднее стало это учреждение называться Главным управлением контрразведки «Смерш» — смерть шпионам). На этой должности Абакумов проработал всю войну и получил два ордена Суворова, орден Кутузова (полководческих по статусу), орден Красного Знамени (тоже боевая награда). После войны зам. наркома госбезопасности наконец сменил Меркулова на посту Наркома. Для характеристики Абакумова как личности приведу отрывок из его письма Сталину.

«При наличии каких–либо конкретных фактов, которые дали бы возможность зацепиться, мы бы с Этингера шкуру содрали, но этого дела не упустили бы…

Должен прямо сказать Вам, товарищ Сталин, что я сам не являюсь таким человеком, у которого не было бы недостатков. Недостатки имеются и лично у меня, и в моей работе… В то же время с открытой душой заверяю Вас, товарищ Сталин, что отдаю все силы, чтобы послушно и четко проводить в жизнь те задачи, которые Вы ставите перед органами ЦК. Я живу и работаю, руководствуясь Вашими мыслями и указаниями, товарищ Сталин, стараюсь твердо и настойчиво решать вопросы, которые ставятся передо мной. Я дорожу тем большим доверием, которое Вы мне оказывали и оказываете за все время моей работы как в период Отечественной войны — в органах Особых отделов и «Смерш», так и теперь в МГБ СССР.

Я понимаю, какое большое дело Вы, товарищ Сталин, мне доверили и горжусь этим, работаю честно и отдаю всего себя, как подобает большевику, чтобы оправдать Ваше доверие. Заверяю Вас, товарищ Сталин, что какое бы задание Вы мне ни дали, я всегда готов выполнить его в любых условиях. У меня не может быть другой жизни, как бороться за дело товарища Сталина. В. Абакумов».