Владимир Карпов - Маршал Жуков. Опала

Далее в донесении Сталину говорится:

«В заключение мною был дан обед для членов делегации, на котором я объявил о награждении советским правительством…

Я и товарищ Вышинский лично проводили на аэродром Эйзенхауэра и Монтгомери, которые вылетели в 19.30 из Берлина. С Эйзенхауэром и Монтгомери я договорился прибыть во Франкфурт—на—Майне 10 июня с.г. для вручения им орденов «Победы»…

Жуков ».

В своих мемуарах Эйзенхауэр вспоминает: после завершения официальной части конференции, «…маршал Жуков подготовил тщательно продуманный банкет для своих гостей, но я не был готов провести всю ночь в Берлине… Поэтому я сказал Жукову, что мне придется этим же вечером возвращаться во Франкфурт, и довольно рано, чтобы произвести посадку до наступления темноты. Он попросил меня согласиться на компромисс и зайти в банкетный зал на пару тостов и прослушать две песни в исполнении ансамбля Красной Армии. Он обещал мне быстрый проезд через город к аэродрому, сказав, что сам поедет со мной на аэродром и проследит, чтобы не было никаких задержек…

…банкетный стол был заставлен русскими деликатесами».

Далее, для оживления довольно сухих цитат из документов и мемуаров, я приведу небольшую сценку из воспоминаний поэта Долматовского, который присутствовал в том банкетном зале.

«Американец из свиты Эйзенхауэра предупредил, что дама—лейтенант (шофер «виллиса») будет сидеть рядом с высоким гостем. Случай непредвиденный, пришлось докладывать Георгию Константиновичу. Он задумался — вот еще незадача! Приказал найти лейтенанта—связистку… хорошо, если бы она говорила по—английски.

Тут надо представить оперативность офицеров штаба, отдела кадров, хозяйственников. В считанные минуты выявили, привезли, приодели, проинструктировали. В общем, нашли! И какую!

Наша связистка, вполне способная конкурировать с эффектной американской лейтенантшей, сидела рядом с ней, а та, в свою очередь, рядом с Дуайтом Эйзенхауэром. Ее звали — Кай! А вот имя связистки, к сожалению, неизвестно.

Она и ее партнерша мило разговаривали. Причем американка глаз не сводила с медали «За боевые заслуги», сиявшей на гимнастерке советской дамы. Глядела—глядела, потом уже прямо попросила подарить ей медаль, как сувенир.

Маршал Жуков беседовал с Эйзенхауэром, но каким—то боковым зрением уловил и то, что происходило между военными дамами. Он что—то шепнул штабному офицеру, а тот передал нашей связистке — отдай медаль, завтра получишь другую. Наша девушка отдала награду, но не растерялась и, поскольку у американки наград не было, показала на ленточки, украшавшие китель Эйзенхауэра. Тот понял и одобрил обмен улыбкой и жестами. Но развел руками — здесь, мол, нет — только ленточки.

На следующий день прилетел офицер из американского штаба и доставил медаль Соединенных Штатов…»

Подводя итог первой встречи двух прославленных полководцев, отметим главное — они понравились друг другу и подружились. Это помогало им свершить немало полезных дел в поддержке (еще некоторое время) добрых отношений между нашими странами. Позднее пошло охлаждение, обострение — от них не зависящее.

И еще, опираясь на документы и воспоминания участников этой встречи с обеих сторон, уточним — происходили эти события в один день — 5 июня, с 12.00 до 19.00.

7 мая в Берлине Жуков по просьбе иностранных и советских журналистов провел, наверное, первую в своей жизни пресс—конференцию с иностранными журналистами. Непривычное это дело, но ничего не поделаешь — времена меняются и положение обязывает. Сначала маршал не хотел соглашаться на это публичное терзание всякими каверзными вопросами, но опытный в таких делах политический советник Вышинский убедил его — отказываться нельзя, не принято, нежелательный резонанс вызовет.

— Да Вы не беспокойтесь насчет вопросов, мы потребуем их задать заранее в письменном виде.

Жуков удивился.

— А так полагается? Резонанса не вызовет?

— Не сомневайтесь, это обычный протокол пресс—конференции. Отберем вопросы, на которые вы сочтете необходимым ответить. Остальные отсеем.

— Хороший у вас протокол, — маршал улыбнулся.

— Могут задать и дополнительные вопросы, от этого никуда не денешься. Но надо подольше отвечать на основные письменные вопросы, чтобы осталось на устные как можно меньше времени.

— Тоже своя тактика, — сказал маршал.

Отмечая незнакомую ему тактику дипломатии, Жуков придерживался и своей особой тактики в отношениях со Сталиным. Зная подозрительность Верховного, его слабость слушать доносчиков и, понимая, что таких информаторов в его окружении немало, Жуков регулярно, почти ежедневно, а по конкретным мероприятиям обязательно, писал Сталину подробные докладные. Информаторы могут перепутать или умышленно исказить факты, пусть лучше Сталин от него получает полную и правдивую информацию. К тому же, являясь официальным заместителем Сталина, маршал как того требовал устав, считал для себя обязательным докладывать устно и писать донесения своему прямому начальнику.

Как пример такого сообщения, приведу донесение Жукова Сталину и Молотову (как министру иностранных дел) о проведенной им и Вышинским пресс—конференции.

Я почти полностью привожу этот документ потому, что он поможет читателям шире познакомиться с политической обстановкой, в которой работал Жуков в те дни.

Итак, вопросы и ответы:

«— Что вы считаете главными задачами союзной Контрольной Комиссии и как вы рассматриваете перспективы существования общей политики четырех держав в отношении Германии?

— В своем ответе я указал, что этот вопрос достаточно полно и ясно освещен в советской печати.

— Сражение за Берлин было заключительным и решающим сражением войны. Могли бы ли вы сообщить о нем некоторые подробности, до сих пор не опубликованные?

— Я кратко охарактеризовал берлинскую операцию, подчеркнув, что мощное оснащение Красной Армии всеми видами военной техники, развертывание атаки ночью с применением прожекторов и большое сосредоточение наших сил позволили нанести противнику сокрушительный удар, который явился окончательным и решающим ударом в этой войне.

— Какие личные отношения допускаются между Красной Армией и немецким населением? Как вы расцениваете возможность лояльного сотрудничества германского народа с союзными народами?

— В своем ответе я подчеркнул два момента:

а) чем скорее немцы сделают для себя правильный вывод из факта поражения Германии, тем будет лучше;

б) отношение, между Красной Армией и немецким населением определяется строгим оккупационным режимом.

— Готовитесь ли вы к суду над военными преступниками?