Константин Гордиенко - Девушка под яблоней (Буймир - 2)

Всего больше, конечно, Родион угрожал Павлюку - да руки коротки.

Прогнали с фермы пастуха да Марка, они рядовые колхозники, а на Павлюка подали жалобу в райзу.

Отстаивал пастуха Мусий Завирюха. Возмущенный, напустился на Родиона. Ишь что удумал: как раз тех людей карать, которые самые основы закладывали. Вот когда начнут общие собрания смелее вмешиваться в судьбу кадров, тогда председатели, которые еще позволяют себе администрировать, перестанут действовать бесконтрольно.

Горько на душе у пастуха. Чего только не выдумывали враги, чтобы убрать его, каких только не взваливали поклепов! Родион всюду руку имеет. Неужели он не сумеет задобрить начальника райзу льстивыми речами, а то и медом, маслом да поросятами? Родион любит широко принять начальство, во всяком случае с порожней машиной от Родиона никто не уезжает. Только глазом поведет - а Игнат уже знает свое дело. Дремлет в воде жирная рыба карп и ведать не ведает, что порой она является вершителем людских судеб. Скажет ли когда хоть слово наперекор начальству председатель? Всегда твердит: "нам сигнализировали", "нас предостерегали", "нам наказ дали", "одни мы виноваты - не подсчитали, не обдумали хорошенько, не выполнили указаний, не предусмотрели прироста". Родиону ли не знать, чем кому потрафить! Станет он прекословить, накликать беду! Ход нехитрый, немудреный, не новый. Павлюк - тот нередко и в пререкания пускался с Урущаком, указывал на неправильное планирование кормовой базы, а значит, и севооборота для колхоза "Красные зори". Случалось, и на совещании бросал резкие замечания, "невзирая на личности". Урущак не переносил Павлюка, не раз во всеуслышание упрекал его: уж очень-де тянется к власти, воображает, что не меньше руководителей разбирается во всем.

Да и то сказать: легко ли даже и самому партийному секретарю раскусить, чем дышит человек?

Спасибо, свет не без добрых людей. Мусий Завирюха, Мавра, садовник, пасечник, Текля - советчики лучше не надо, не дадут упасть духом. Мусий Завирюха никогда не унывает: что ж, выходит, пастух дальше своего носа не видит, коли ему кажется, что для него уж и просвету нет.

Сильно задели те слова пастуха. "Нет правды!" - с сердцем вырвалось у него. Мусий Завирюха сдвигает брови, загадочно взглядывает на взъерошенного пастуха, поглаживает прокуренную бороду, глаза ясные-ясные. "В лицо самой правде гляжу!" - говорит. Ох и мудрит этот Мусий Завирюха! Пастух сам не прочь пораскинуть мозгами насчет того, что творится в море житейском, но такого ему никогда не придумать, не угнаться за неугомонным этим шутником Мусием Завирюхой.

Вот сын Марко - тот не падает духом, даром что Родион и с ним расправился, даже утешает отца: "Все равно на нашей стороне будет правда".

Поглощенный своими мыслями, он все еще вытряхивал верши, как вдруг его заставил насторожиться донесшийся издалека дикий утробный рев.

Пастух почуял беду. Прислушался. Оторопел. Даже сквозь шум ветра различал он мычание своих любимиц. Жалобно ревела Самарянка, утробно, обреченно - Нива, беспомощно голосила Ромашка, в смертной тоске завывали Казачка, Гвоздика... Над зеленой низиной поднялся страшный шум. Пастух высунулся из камышей. Метавшийся по берегу мальчонка-пастушок, увидев Савву, бросился через топь, подбежал запыхавшийся:

- Ой, дедушка, спасите, коровы попадали, ревут...

Савва мигом сообразил, что произошло. Беда, беда... Костлявый, встрепанный, мчался он напрямик берегом: чистопородное стадо, ему цены нет, отобранное на выставку, погибает...

Беспомощные, растерявшиеся мальчишки-пастухи ищут спасения у деда Саввы. Он похолодел. Самарянка сучит ногами, катается по земле, будто угорелая. Раздуло корову, распирает бока, сейчас, думается, и дух вон. Пастух кинулся, поднял ее на ноги, потрогал уши - холодные. Насилу расцепил зубы, всадил жгут из сена, наказывает мальчишкам делать то же самое остальным коровам - да разве им справиться? Вот горе...

- Загоняйте в заводь, гоните берегом, а вы бегите на село, раздобудьте рассолу, керосину, соли, сала! Скликайте народ! Несите ведра! Вот несчастье... Да ветеринара зовите.

Мальчишки во весь дух пустились к селу, мчались как ветер, даже бока закололо: от их прыти, возможно, зависит судьба стада.

На бригадном дворе встретили конюха.

- Дядя Перфил! Коров раздуло!

Перфил выпучил глаза. Отнялся язык. Выпали вожжи из рук. Никак не придет в себя. Застыл в растерянности, трясется, как в лихорадке.

- Каких коров? - спросил он в ужасе. - Наших?

- Нет, с фермы.

У Перфила отлегло от сердца, и он побрел к конюшне, недовольный мальчишками-пастухами: зря только людей пугают.

Ребята бежали улицей, сзывая людей, как раз в это время возвращавшихся с работы. Садовник и пасечник, не расспрашивая долго, схватили нужные припасы и кинулись в сторону берега.

Пастушата, что остались возле скота, под наблюдением Саввы загоняли коров в воду; коровы ревут, покачиваются. Пастух разорвал на себе рубаху, разжег тряпку и стал окуривать коров дымом.

- Загоняй, загоняй! - покрикивал он на мальчишек. - Не давайте застаиваться скоту! Забивай меж зубов перевясла, чтобы дышали, суй под самый нос горелую онучу, вот так делайте! Окуривайте их дымом, пусть вбирают в себя! Поливай водой, загоняй глубже, дави бока, лей воду, вода жар вытягивает!

Как никогда послушные, испуганные ребята бросаются со всех ног, едва поспевают выполнять приказы знающего пастуха.

Тлеют тряпки, онучи, ребята окуривают скотину. У Ромашки помутнели глаза, корова втягивает едкий дым, отфыркивается... Мальчишки загнали коров в заводь и, посматривая на пастуха, во всем подражая ему, поливали коров водой, сдавливали им бока.

Хорошо, что огонь и вода под рукою.

Сбежались с ведрами колхозники, принялись спасать коров. Хорошо, что село близко, что скотина вынослива, терпелива...

- Разболтайте соли! - распоряжается Савва, и все слушаются опытного пастуха. - Заливайте скотине в горло, а если есть, то огуречный рассол!

Пастух обрадовался, увидев садовника Арсентия с пасечником Лукой: надежные друзья прибыли, знают, что делать. Пастух одной корове льет в глотку керосин, другой напихивает старого сала, проворный, всезнающий, поспевает всюду. И коровы постепенно оживали.

Когда перепуганный Родион с Игнатом, Селивоном и ветеринаром, запыхавшись, прибежали на луг, пастух с помощью колхозников успел отходить обреченное на гибель чистопородное стадо.

- Где Павлюк? - грозно спросил председатель.

- Разве это его обязанность скотину пасти? - резко ответил Савва. На совещании по животноводству целую неделю пробыл в Киеве, и ничего не случилось, когда в колхозе был порядок, - совершенно недвусмысленно дал понять пастух, где нужно искать причину несчастья. А что за порядок, тоже нетрудно было сообразить: пока, мол, за стадом приглядывали пастух Савва да сын его Марко, а Павлюк возглавлял колхоз. Вот куда гнет пастух!