В. Черкасов-Георгиевский - Вожди белых армий

Дивизия Шкуро, сосредоточенная в районе Александрово-Грушевска, получила приказ присоединить к себе Терскую дивизию и ударить в тыл красным, прорвавшим фронт и катившимся в глубокий тыл Добровольческому корпусу к Иловайской. Направление кавалеристам было дано на Дебальцево: Шкуро пошел на взлом большевистского фронта у Крындачевки. Его партизанская конная бригада вломилась, захватив в окопах противника пленных и 12 пулеметов. Но утром свежие силы красных нанесли контрудар.

Генерал Шкуро ехал с бивака, когда увидел несшихся на конях во весь опор его полуодетых партизан под гром сопровождающих выстрелов. Он остановил их, тут же кинул излюбленным казачьим маневром по обходному полку слева и справа. Вперед двинул своих «волков» и пришедших в себя партизан… Полторы тысячи из красного отряда, севшего на хвост партизанам, было изрублено, отнята обратно вчерашняя добыча вместе с парой орудий и пулеметами.

Потом Андрей Григорьевич взял направление южнее Горловки, собрав в кулак все свои силы. Атаковал отступающую дивизию красных из девяти полков: сначала отрезал обозы, а на рассвете "раскатал вдребезги" ее в конном строю, даже не дав развернуться. Захватил 8 орудий, сотню пулеметов и свыше пяти тысяч пленных. Комиссаров и коммунистов из них сразу расстрелял, других распустил по домам, кроме тех, что сами пожелали в добровольцы.

Перед штурмом Горловки кубанцы взорвали железнодорожный мост к северу от нее и захватили два бронепоезда. В атаку на город пошли ночью в конном строю. Казаки скакали верхом, цепью, не стреляя. Их артиллерия и пулеметы вынеслись на тачанках карьером, встали на полтыщи-тыщу шагов перед большевицкой передовой и ударили!.. Казачьи молчаливые цепи, призрачно белея лицами в темноте, неторопливо приближались. Красные палили нервно и беспорядочно. Невдалеке от траншей шкуровцы выдернули шашки из ножен: "Ур-ра!" — лава плеснула вперед. Рубили краснюков, разбегающихся врассыпную.

Потом конники генерала Шкуро шли по советским тылам: взяли с боем Ясиноватую, а в начале апреля — Иловайскую. Их рейд длился две недели.

Венцом набега было, что дивизия Шкуро громадными переходами выдвинулась к Дебальцево. Здесь по огромной рельсовой паутине маневрировали пять тяжелых красных бронепоездов. Шкуровцы вертелись вокруг этого важнейшего железнодорожного узла, взрывая пути то там, то здесь, четырежды атаковав станцию. Но красные успевали чинить рельсы и жестоко отбивались огнем бронепоездов, пока не подоспел на помощь Корниловский полк с тяжелой артиллерией. Корниловцы зашли в тыл большевиков и раздолбали броневые составы.

В конце апреля Деникиным была проведена сложная операция в манычском направлении, где 10-я красная армия угрожала белому тылу. Участник японской и Первой мировой войн, Георгиевский кавалер, командир 2-го Кубанского корпуса генерал-майор С. Г. Улагай, действуя на правом фланге ВСЮР, разбил степную группу 10-й армии и красную кавалерию под командой бывшего вахмистра Думенко, взяв в плен шесть советских полков с артиллерией, обозами и штабами.

В это же время генерал барон П. Н. Врангель во главе конной группы нанес решительное поражение большевикам в районе станицы Великокняжеской. Эти и другие подвиги белых конников, какими постоянно выделялись и части генерала Мамонтова, позволили к маю вырвать инициативу из рук красных, обеспечили удачу деникинского наступления 1919 года.

В середине мая 1919 года генерал-майор А. Г. Шкуро был произведен в генерал-лейтенанта и назначен командиром 3-го Кубанского казачьего корпуса.

Троцкий по поводу успехов деникинцев писал:

"Перевес конницы в первую эпоху борьбы сослужил в руках Деникина большую службу и дал возможность нанести нам ряд тяжелых ударов… В нашей полевой маневренной войне кавалерия играла огромную, в некоторых случаях решающую роль. Кавалерия не может быть импровизирована в короткий срок, она требует специфического человеческого материала, требует тренированных лошадей и соответственного командного материала. Командный состав кавалерии состоял либо из аристократических, по преимуществу дворянских фамилий, либо из Донской области, с Кубани, из мест прирожденной конницы… В гражданской войне составить конницу представляло всегда огромные затруднения для революционного класса".

Отменные кавалерийские командиры происходили не только из аристократов и казаков, как утверждал Троцкий, пытаясь реабилитировать подчиненные ему орды. Между красными и белыми резвился и такой вожак, как Н. И. Махно — украинский крестьянин и выпускник церковно-приходской школы. Он изобрел гениальное передвижение на тачанках с пулеметами, а методы ведения им партизанской войны со вниманием станут изучать в СССР, например, будущий маршал Тито и Хо Ши Мин.

В мае 1919 года батько Махно ополчился со своей великолепной конницей на белый корпус генерала Май-Маевского и вынудил его отойти из Юзовки. Приказали вмешаться генералу Шкуро, который махом махновцев выбил из Юзовки, а заодно южнее разбил дивизию красной пехоты. Потом Андрей Григорьевич двинулся на Мариуполь, какой тоже взял одновременно с добровольцами генерала Виноградова.

Неподалеку находилась, как потом вспоминал генерал Шкуро, "столица махновцев и склад их награбленной добычи — поселок Гуляй-Поле". «Волки» Шкуро с 5 по 7 июня разгромили это выдающееся до сих пор для украинских националистов селение в дым, далеко-далеко рассеяв махновцев.

В конце июня генерал Шкуро въезжал в освобожденный от коммунистов Екатеринослав (Днепропетровск), что, как он писал, "я никогда не забуду":

"Люди стояли на коленях и пели "Христос воскресе", плакали и благословляли нас. Не только казаки, но и их лошади были буквально засыпаны цветами. Духовенство в парадном облачении служило повсеместно молебны. Рабочие постановили работать на Добрармию по мере сил. Они исправляли бронепоезда, бронеплощадки, чинили пушки и ружья. Масса жителей вступала добровольцами в войска. Подъем был колоссальный".

Теперь мы оказываемся в августе 1919 года, когда судьбы обоих лихих героев этой главы соединяются, и предоставляем нелицеприятное слово генералу Шкуро:

"Как раз в это время проходил знаменитый рейд генерала Мамонтова, и от него не было известий. Я просил о том, чтобы мне было разрешено пробиваться на соединение с корпусом Мамонтова для дальнейшего, по соединении, совместного рейда для освобождения Москвы; доказывал, что, овладев Москвой, мы вырвем сразу все управление из рук кремлевских самодержцев, распространим панику и нанесем столь сильный моральный удар большевизму, что повсеместно вспыхнут восстания населения и большевизм будет сметен в несколько дней. Донцы поддерживали мой план.