В. Черкасов-Георгиевский - Вожди белых армий

Генерал Крымов носился уже с идеей, что основной поддержкой Временного правительства должны стать казаки:

— Надо делать ставку на казаков.

Петр Николаевич, проведший детство и юность на Дону, окончивший в Ростове-на-Дону реальное училище, воевавший среди казаков с японцами, отлично знал «свойственное казакам испокон веков стремление обособиться» и заявил Крымову:

— Я не разделяю, Александр Михайлович, возлагаемой вами надежды на казаков… Едва ли при этих условиях я буду полезен делу как ваш ближайший помощник.

Получив 3-й корпус, Крымов выхлопотал, чтобы в него включили Уссурийскую конную дивизию, командиром которой назначили Врангеля. Вот от этой должности, да еще в бывшем келлеровском корпусе, Петр Николаевич и отказался. Он направился в Петроград за; новым назначением.

Живя весной 1917 года в столице в ожидании новой должности, барон Врангель «видел, что лишь твердой и непреклонной решимостью можно было положить предел дальнейшему развалу страны». Как и многие офицеры, исповедующие подобную точку зрения, Петр Николаевич считал таким решительным вождем генерала Л. Г. Корнилова, командовавшего тогда Петроградским военным округом.

Недовольные офицеры укрепляли между собой контакты, к Врангелю обращались многие единомышленники из дислоцирующихся в городе частей. Складывалась подпольная организация, во главе которой Петр Николаевич пригласил встать своего старого однополчанина графа А. П. Палена, потому что самого должны были вот-вот отправить на фронт. Врангель позже рассказывал:

«В помощь нам мы привлекли несколько молодых офицеров. Нам удалось раздобыть кое-какие средства. Мы организовали небольшой штаб, прочно наладили связь со всеми военными училищами и некоторыми воинскими частями, расположенными в столице и пригородах, организовали ряд боевых офицерских дружин. Разведку удалось поставить отлично. Был разработан подробный план занятия главнейших центров города и захвата всех тех лиц, которые могли бы оказаться опасными».

В апреле генерал Корнилов, поссорившийся с петроградскими политиканами, принял под свою команду 8-ю армию Юго-Западного фронта, стоящую на границе с Галицией. А в июне генерал Врангель получил назначение на этот же фронт командующим 7-й кавалерийской дивизией.

В последнее наступление бывшей императорской армии в июле 1917 года генерал Врангель, как он описал, вступил таким образом:

«6 июля я прибыл в Каменец-Подольск. Здесь узнал я последние новости. «Прорыв революционной армии» закончился изменой гвардейских гренадер, предательски уведенных с фронта капитаном Дзевалтовским. За ними, бросая позиции, стихийно побежала в тыл вся 11-я армия. Противник занял Тарнополь, угрожая флангу и тылу соседней 8-й армии генерала Корнилова.

Геройская гибель ударных батальонов, составленных большей частью из офицеров, оказалась напрасной. «Демократическая армия», не желая проливать кровь свою для «спасения завоеваний революции», бежала как ста- до баранов».

10 июля Врангель был назначен командующим Сводным конным корпусом. Его части дрались, прикрывая отход русской пехоты к линии реки Збручь.

Пехотинцы каждодневно отходили по всему фронту на 20–30 верст, не оказывая противнику никакого сопротивления. Дисциплина у них была окончательно утеряна, бросали ослабевших и беспощадно грабили по дороге. Кавалеристы врангелевского корпуса, маневрируя на стыке флангов российских 7-й и 8-й армий, беспрерывно вели арьергардный бой.

12 июля немцы вытеснили врангелевцев из очередной деревни, угрожая разрезать фронт Сводного корпуса. Врангель приказал кинбурнским драгунам в конном строю остановить противника. Кинбурнцы ринулись в атаку ничуть не хуже, чем когда-то за своим первым Георгием ротмистр Врангель. Выбили врага и захватили пулемет и несколько десятков пленных.

По расположению 7-й дивизии корпуса, при которой находился командующий Врангель, немцы ударили тяжелой артиллерией. Петр Николаевич поскакал к дивизионному командиру по лесу, где спешились полки. Он выскочил на полянку к избе лесника, около которой за вынесенным столом пили чай офицеры.

Барон спрыгнул с коня, направляясь к столу, как прямо над головами прогудел снаряд — взрыв за избой! Там закричали раненые, на поляну выскочила со сбитым сед- лом и окровавленным крупом лошадь. Кавалеристов с открытого места будто ветром сдуло. За деревьями конники занервничали, хватая под уздцы лошадей. Еще минута, понял Врангель, и начнется беспорядочный отход!

Генерал зычно закричал:

— Смирно!

Как ни в чем не бывало Врангель прошел к столу с самоваром, сел и попросил налить себе чаю. Барон услышал, как новый снаряд в вышине снова идет на эту лужайку. Раскатистым шмелем гудел он: бах! — взрыв совсем рядом. Осколок оттуда, громко жужжа, упал у ног Врангеля рядом со столом.

Барон подхватил его с земли. Взглянул на конников, жмущихся к стволам неподалеку, кинул осколок ближайшему кавалеристу:

— Бери, ребята, горяченький, к чаю на закуску! Солдаты рассмеялись, вмиг смыло тревогу с их лиц.

По поводу этого случая Врангель сделал потом в «Записках» важное замечание:

«С этого дня невидимое духовное единение установилось между мной и моими людьми. С этого дня я почувствовал, что полки у меня в руках, что та психологическая связь между начальником и подчиненными, которая составляет мощь каждой армии, установилась.

Это явление мне за мою службу приходилось испытывать не раз. Так однажды, во время усиленной рекогносцировки в Крейцбургских болотах я непреложно и ясно ощутил неожиданно мгновенно родившуюся эту духовную связь с моим полком. Так впоследствии создавалась эта связь начальника с частями на Кубани и в степях Маныча в Гражданскую войну».

С 7 июля назначенный главнокомандующим войсками Юго-Западного фронта генерал Корнилов прислал Врангелю телеграмму:

«Прошу принять лично и передать всем офицерам, казакам и солдатам Сводного конного корпуса, особенно же кинбурнским драгунам и донцам, мою сердечную благодарность за лихие действия корпуса 12 июля, обеспечившие спокойный отход частей на стыке армий. Корнилов».

За это генерала Врангеля постановлением Дум частей Сводного корпуса наградили солдатским Георгиевским крестом IV степени — вторым к его первому офицерскому! Удивительно, что солдаты уже «новой» России так отметили аристократа-монархиста.

25 августа 1917 года Корнилов, ставший Верховным Главнокомандующим Русской армии, по договоренности с главой Временного правительства Керенским, направил 3-й конный корпус, которым продолжал командовать генерал Крымов, в Петроград на случай подавления возможного восстания большевиков. 27 августа Керенский под давлением Петроградского Совета изменил свою позицию, объявил генерала Корнилова мятежником, сместив его с поста Верховного главкома, а себя провозгласил Главковерхом.