Соломон Шварц - Антисемитизм в Советском Союзе (1918–1952)

«Космополитические, объективистские взгляды авторов этого словника особенно проявились в том, как они рассматривают еврейскую литературу и какие имена включили в этот раздел. Авторы дали весьма любопытное примечание: „этот словник охватывает всю еврейскую литературу“. Современная еврейская литература в словнике занимает такое же место, как узбекская, казахская и грузинская, вместе взятые.

Авторы словника…. берут „всю еврейскую литературу“ без различия страны, государственных систем, вытаскивают космополитическую, буржуазно-националистическую идейку, играющую на руку врагам нашей Родины, о существовании якобы „общемировой“ еврейской литературы. В их списке советские писатели стоят в одном ряду с прожженными современными бизнесмэнами Америки, Палестины и других стран…»

На Украине тайные антисемиты среди советской «элиты», которые до недавнего времени должны были скрывать свои подлинные настроения, вздохнули с облегчением. Секретарь правления Союза Советских Писателей Украины Л. Дмитерко вспомнил — оказывается, так возмутившее его в свое время — стихотворение Саввы Голованивского «Авраам», навеянное страшной еврейской трагедией в Киеве 1941 года, и он берет сейчас реванш:

«Голованивский является автором открыто-враждебного советскому народу националистического стихотворения „Авраам“. В этом стихотворении Голованивский возводит страшную, неслыханную клевету на советский народ и нагло врет, будто бы советские люди — русские и украинцы — равнодушно отворачивались от старого еврея Авраама, которого немцы вели на расстрел по улицам Киева.

Это страшный поклеп на советский народ, который в тяжелой кровавой борьбе, ценой больших жертв и усилий отстоял свободу и независимость советских людей всех национальностей…» 249

Что советский народ позже действительно отстоял свою свободу, верно. Но это не устраняет факта, что уничтожение евреев в Бабьем Яру в Киеве осенью 1941 г. не вызвало никакой сколько-нибудь заметной реакции со стороны местного не-еврейского населения. Фальшивой и в своей психологической основе антисемитской реторикой о «страшном поклепе» (опять «поклеп»!) нельзя сделать бывшее не-бывшим. И аргумент Дмитерко не становится убедительнее оттого, что он обращает его одновременно и против другого украинского поэта — и тоже еврея — Первомайского, «повторяющего поклепы Голованивского на советских людей».

Травля в Советском Союзе «безродных космополитов», оказывающихся в огромном большинстве случаев евреями, и особенно раскрытие псевдонимов, явно имеющее целью обратить внимание на еврейство разоблачаемых «антипатриотов» и повторяющее стародавний прием воинствующего антисемитизма, произвели очень тягостное впечатление на широкие круги заграницей, особенно на еврейские круги, и не могли не вызвать смущения в еврейской коммунистической среде. Американская коммунистическая и «симпатизирующая» печать пыталась багателизировать эту кампанию и прежде всего устранить одиозное впечатление от раскрытия псевдонимов: в Советском Союзе будто бы является нормальным, что рядом с псевдонимом указывается и действительная фамилия пользующегося псевдонимом лица. — Это, конечно, неверно. Такая практика еще могла бы иметь какой-то смысл в первые годы революции в отношении псевдонимов, принятых до революции по соображениям конспирации. Но в отношении псевдонимов, принятых уже в годы революции, — а все без исключения псевдонимы, раскрытые в советской печати в первые месяцы 1949 года, это псевдонимы революционного времени — аргумент этот явно несостоятелен: ведь если бы стало обычным ставить рядом с псевдонимом и действительную фамилию, псевдонимы просто перестали бы существовать.

Гораздо важнее должен был бы быть другой квазиаргумент в защиту новейшей советской практики: «В капиталистическом мире мы реагируем очень болезненно» против такой практики, но для Советского Союза делать из нее выводы об официально-поощряемом антисемитизме недопустимо, писала Нью-Йоркская коммунистическая газета 250. Но это просто не аргумент, а лишь свидетельство полной растерянности апологетов советской борьбы против евреев-«антипариотов».

По-видимому, и в Москве очень скоро поняли, что подчеркивание анти-еврейского характера борьбы с «безродным космополитизмом» ставит в невыносимое положение многих верных «друзей» Советского Союза, и уже с весны 1949 года анти-космополитической кампании был придан несколько более осторожный характер и в частности прекратилась слишком откровенно антисемитская практика публичного раскрытия псевдонимов еврейских авторов. А при опубликовании — в апреле 1949 года — очередного списка лиц, награжденных так называемыми Сталинскими премиями, ряд писателей и деятелей искусства не-евреев, известных под псевдонимами, были названы и по своим действительным фамилиям. Но это явно было сделано с целью замести следы: в прежние годы (а Сталинские премии выдаются ежегодно) при опубликовании списков так называемых Сталинских лауреатов указание подлинных фамилий лиц, пользующихся псевдонимами, имело место лишь в виде редкого исключения, если эти лица жили не под своими литературными именами (как это обычно в Советском Союзе), а под действительными фамилиями. Такого рода раскрытие псевдонимов применялось лишь в интересах самих носителей псевдонимов и отнюдь не имело целью, как при раскрытии псевдонимов Мееровичей и Финкельштейнов, возбудить против них недружелюбные чувства населения.

Но если в вопросе о раскрытии псевдонимов опубликование списков Сталинских лауреатов и не могло рассеять тревоги, вызванной в широких кругах еврейства новейшей советской кампанией против евреев-«антипатриотов», то, с другой стороны, списки эти всё же поколебали представление о существовании в Советском Союзе официально поощряемого антисемитизма: среди награжденных Сталинскими премиями и в 1949 году, как и в прежние годы, оказалось значительное количество евреев.

Стоит присмотреться ближе к этим спискам 251: они облегчают понимание границ современного советского антисемитизма, понимание его статики и его динамики.

Так как в списках награжденных Сталинскими премиями приводятся фамилии, имена и отчества награжденных, установить, кто среди них евреи, в огромном большинстве случаев не представляет затруднений. Всего в 1949 году были выданы 302 премии, но только 119 премий присуждены в индивидуальном порядке, а в большинстве случаев — особенно за технические усовершенствования, за улучшение методов работы и за театральные и кинематографические постановки — одна премия присуждалась нескольким лицам, и общее число лауреатов по спискам одного лишь 1949 года (за 1948 год) достигло 1033. Среди них, по нашим подсчетам, было 107 несомненных и 29 возможных евреев. Не все среди последних в действительности евреи, но если мы отнесем всех их к числу евреев, ошибка будет невелика, тем более, что небольшое число евреев среди лауреатов, вероятно, ускользнуло от нашего подсчета. Словом, в списках 1949 года мы можем принять в качестве евреев 136 человек 252, из 1033, т. е. 13,2 %. Если принять во внимание, что евреи составляют сейчас лишь около 1 % населения Советского Союза, нужно признать, что 13,2 % евреев среди лауреатов это очень высокий показатель.