Б. Греков - Зoлoтaя Opдa и eе пaдeниe

Однако золотоордынские ханы, начиная с Бату, фактического основателя нового монгольского государства, прекрасно сознавали, что представляет собой в экономическом отношении тот юго-восток Европы, куда они пришли в качестве завоевателей и организаторов нового государства. К монголам, захватившим Дешт-и-Кыпчак и прилегающие культурные земледельческие области (Крым, Северный Кавказ, северный Хорезм, Булгар), вполне применимы слова Ф. Энгельса в "Анти-Дюринге": "Само собой разумеется, что при каждом завоевании более варварским народом ход экономического развития нарушается и уничтожается целая масса производительных сил. Но в огромном большинстве случаев при прочных завоеваниях дикий победитель принужден приноравливаться к тому высшему "экономическому положению", какое он находит в завоеванной стране; покоренный им народ ассимилирует его себе и часто заставляет даже принять свой язык". [101] Ф.Энгельс. Анти-Дюринг. К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XIV, стр. 185. Эти слова целиком применимы и к завоеванию татарами юго-восточной Европы. Будучи кочевниками, стоя на более низком уровне культурного развития, чем жители городов Хорезма, Крыма и др., татары в лице своей правящей феодальной верхушки прекрасно понимали значимость всех этих мест для мировой торговли того времени, а вместе с тем и свои выгоды как правителей. Тем не менее, даже эти места не избежали тяжелых бедствий татарского нашествия. Вот что пишет о Поволжье ал-Омари: "Эта страна [одна] из самых больших земель, [обилующая] водой и пастбищами, дающая богатый урожай, когда сеется в ней [хлеб], но они [т. е. жители ее] народ бродящий и кочующий, обладающий скотом; у них нет [никакой] заботы о посевах и посадках. До покорения ее [этой страны] татарами, она была повсюду возделана, теперь же в ней [только] остатки этой возделанности". [102] В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 212 (арабск. текст), стр. 23Л (русск. перев.). Сделав Поволжье центром улуса Джучи, Бату и его преемники потратили много усилий, чтобы поднять экономическую жизнь правого и левого побережья Волги. Однако особенное внимание Бату обратил на возрождение городской жизни и связанной с ней торговли, от которой видел для своей казны большие доходы.

Пожалуй, нигде в монгольской империи мусульманские купцы не получили такого признания и таких выгод, как в Золотой Орде при Бату и его преемнике Берке-хане. Позволю себе привести два чрезвычайно интересных в этом отношении мнения. С одной стороны — это ал-Джузджани, живший и XIII в. и написавший сочинение на персидском языке под названием "Табакат-и-Насири", т. е. "Насировы таблицы". Автора можно считать современником монгольского нашествия на юго-восток Европы, ибо умер ал-Джузджани в 60-х годах XIII в. Вот его слова: "Он [Бату] был человек весьма справедливый и друг мусульман; [103] В данном случае под "мусульманами" нужно подразумевать мусульманских купцов. под покровительством его мусульмане проводили жизнь привольно. В лагере и у племени его были устроены мечети с общиной молящихся, имамом и муэдзином. В продолжение его царствования и в течение его жизни странам ислама не приключалось ни одной беды ни по его [собственной] воле, ни от подчиненных его, ни от войска его. Мусульмане туркестанские [104] Здесь имеются в виду земли Хорезма, входившего в северной, своей половине в Золотую Орду. под сенью защиты его пользовались большим спокойствием и чрезвычайной безопасностью. В каждой области иранской, подпавшей власти монголов, ему [Бату] принадлежала определенная часть ее, и над тем округом, который составлял удел его, были поставлены управители его". [105] В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 15.

Не надо забывать, что ал-Джузджани принадлежал к числу тех восточных авторов, которые писали вне зависимости от монгольской власти и скорее враждебно, чем дружественно ныли настроены к завоевателям.

Другой персидский историк, Джувейни (умер в 1283 г.), сочинение которого "История завоевателя мира" было проникнуто явными симпатиями, а иногда и просто хвалой монгольской власти, высказывает о Бату и его политике мысли, к которым нельзя не прислушаться. Не надо забывать, что большую часть своей жизни он провел при дворах монгольских государей, причем побывал почти во всех монгольских государствах, начиная от собственно Монголии и до Багдада, являвшегося тогда самым крайним западным городом персид-ского государства Хулагу. По его словам, "Бату в ставке своей, которую он имел в пределах Итиля, наметил место и построил город и назвал его Сараем. Власть его была распространена на все [те] царства. Он не придерживался ни одной из религий и сект, равным образом не питал склонности к познанию бога. Купцы со всех сторон привозили ему [Бату] товары; все, что бы ни было, он брал и за каждую вещь давал цену, в несколько раз большую того, что она стоила. Султанам Рума, Сирии и других стран он давал льготные грамоты и ярлыки, и всякий, кто приходил к нему на службу, без пользы по возвращался". [106] Juwауni, GMS. т. XVI, ч. I, стр. 222 — 223. — А. Ю. Якубовский. К истории ремесленной промышленности Сарая Берке. Известия ГАИМК, т. VIII, вып. 2 — 3, стр. 5. Историк, читая эти строки, даже учитывая пристрастие Джувейни к монголам, не может не признать значительной доли истины в его словах, ибо вся дальнейшая политика золотоордынских ханов от Бату, Берке и по крайней мере до Узбек-хана была направлена на то, чтобы максимально поднять городскую жизнь, ее ремесла и торговлю, что мной и будет показано ниже.

Характерно, что эту же черту — поощрение торговли и ряд привилегий купцам — отмечает и известный армянский историк XIII в., современник монгольского завоевания Киракос Гандзакский. Говоря о некоем Рабане Ата, он подчеркивает, что последний имел от монгольского хана грамоту, дававшую ему особые привилегии. А "люди его, купцы, снабженные тамгой, т. е. знаком и письмом, свободно странствовали повсюду, и никто не дерзал трогать их, когда они объявляли себя людьми Рабана. Даже татарские воеводы подносили ему подарки из награбленной добычи". [107] К. П. Патканов. История монголов по армянским источникам, ч. II, стр. 50. Описанные факты относятся к Армении 40-х годов XIII в., т. е. как раз к тем же годам, о. которых была речь у Джузджани и Джувейни.

Несколько ниже тот же Киракос говорит: "После того стали отправляться к Бату цари и принцы, князья и купцы и все обиженные и лишенные отечества. Он по справедливом суждении возвращал каждому из них вотчины и княжества, снабжал их грамотами [ярлыками], и никто не смел сопротивляться его воле". [108] К. П. Патканов, ук. соч., стр. 74.

До сих пор существует неправильное представление об этническом составе юго-востока Европы, особенно о Дешт-и-Кыпчак, каковое имя в монгольскую эпоху не только сохранилось, но и широко распространилось по всему тогдашнему культурному миру, от Китая и до Андалусии. Многие думали, что вместе с Бату в Дешт-и-Кыпчак пришло огромное количество монголов (татар) и что монгольский элемент в составе кочевого населения явно преобладал. Нет сомнения, что в Улус Джучи ушло немалое количество монголов с семьями и со всем своим имуществом, в первую очередь со скотом. Однако передвижение это, тесно связанное с завоеванием, ни в какой мере не могло рассматриваться как переселение. Основная масса монголов осталась у себя на родине, в Монголии. Естественно, что в такой обстановке не могло быть речи о монголизации завоеванных стран, в данном случае Дешт-и-Кыпчак. Насколько сильны были старые тюркские элементы, на юго-востоке Европы, насколько кыпчаки оставались главной массой кочевников Дешт-и-Кыпчак, видно из следующих слов упомянутого ал-Омари: "В древности это государство. (Золотая Орда, — А. Я.) было страной кыпчаков, но когда им завладели татары, то кыпчаки сделались их подданными. Потом они [татары] смешались и породнились с ними [кыпчаками], и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их [татар], и все они стали точно кыпчаки, как будто они одного [с ними] рода, оттого, что монголы [и татары] поселились на земле кыпчаков, вступали в брак с ними и оставались жить в земле их (кыпчаков)". [109] В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 213 — 214 (арабск. текст), стр. 235 (русск. перев.).