Владимир Слободин - Белое движение в годы гражданской войны в России (1917-1922 гг)

Таким образом, вся борьба белых с большевиками велась как бы исходя из двух начал: веры и государственности. Россия была для них не просто территорией, где они родились и выросли, а являлась, говоря словами Ильина, «национальным сосудом Духа Божия». Борясь за родину, белые полагали, что тем самым они сражаются за силу и свободу русского духа. В то же время для многих белое движение явилось последним средством, с помощью которого они намеревались утвердить на русской земле основные начала цивилизованной жизни, которые должны были бы базироваться на основных достижениях западной системы ценностей с учетом национальных особенностей развития России.

Белые не верили в справедливость насильственного уравнения и имущественного передела, а тем самым, в правоту социализма и коммунизма.

Они полагали, что дело не в бедности или богатстве, а в том, как «справляется дух человека со своей судьбой». [88] Там же. Справедливость, по их мнению, это когда каждый человек может трудиться и не опасаться за результаты своего труда. Как следует из обращения Верховного главнокомандующего белыми армиями адмирала А. В. Колчака к войскам, объявленного в приказе № 128 от 20 апреля 1919 г., перед ними ставилась задача добиться восстановления в стране «твердого законного государственного порядка, чтобы личность каждого и его имущество были неприкосновенны, чтобы каждый мог спокойно работать и пользоваться плодами своего труда». [89] ГАРФ, ф. 176, оп. 2, д. 23, л. 80.

Белое движение, таким образом, органически утверждало естественность и необходимость частной собственности. Стремление к единой России также было присуще участникам белого движения, ибо в центробежном распаде государства они видели его гибель. Что касается партий и классов, то их девизом было: Россия существует не для классов и не для партий, а все классы и все партии — для России.

Такова была, если суммировать всю палитру интересов составлявших белое движение социально-политических сил, его идеология. Та ось, на которую нанизывались различные, временами прямо противоположные точки зрения, но единые в главном — свержении власти большевиков и установлении в России демократического правового государства в форме либо конституционной монархии, либо республики. Окончательное решение выносилось на суд законодательного собрания, которое должно было бы избираться на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования.

Касаясь основных направлений внутренней и внешней политики белых правительств, прежде всего следует заметить, что этот вопрос достаточно глубоко проработан как отечественной, так и зарубежной исторической наукой. [90] См.: Алексашенко А. П. Крах деникинщины. — М., 1966; Алексеев Г. Лавр Корнилов: Штрихи к политическому портрету //Кубань. — 1992. — № 3/4. — С. 76–81; Аргунов А. Между двумя большевизмами. — Париж, 1919; Барвенко Е. И. Деникинщина в белоэмигрантской мемуаристике. Запорожье, 1980; Бернштам М. Стороны в гражданской войне 1917–1922 гг. — М., 1992; Волкогонов Д. Генерал Деникин //Литературная газета. — 1990. 5 декабря. — С. 14; Гинс Г. И. Сибирь, союзники и Колчак: Поворотный момент русской истории, 1918–1920 гг.: В 2 т. — Пекин, 1921; Голубинцев В. Русская Вандея: Очерки гражданской войны на Дону, 1917–1920. — Munich, 1959; Горн В. Гражданская война на Северо-Западе России. — Берлин, 1923; Долуцкий И. И. Гражданская война в России, 1917–1921: Материалы к изучению отечественной истории. — М., 1992; Карпенко С. В. Почему не был создан «остров Крым»? //Перспективы. — 1992. — № 1. — С. 62–71; Кин Д. Деникинщина. Л., 1926; Минц И. И. Год 1918-й. — М., 1982; Овсянкин Е. И. Архангельск: годы революции и военной интервенции, 1917–1920. — Архангельск, 1987 и др.

Как представляется, узел вопроса заключался в обеспечении целей борьбы материальными и людскими ресурсами. Хотя к августу 1918 г. во ждям белого движения стало ясно, что оно жизнеспособно даже при опоре на свои собственные силы и местные ресурсы, тем не менее с целью ускорения разгрома большевиков было признано необходимым воспользоваться, как ожидалось, широкой материальной и военной поддержкой союзников.

Как явствует из переписки генералов М. В. Алексеева и Д. Г. Щербачева, их помощь рассматривалась только как продолжение выполнения обязательств перед Россией по заключенным еще царским правительством договорам. [91] ГАРФ, ф. 446, оп. 2, д. 1, л. 58–92. Политика Франции и Англии, направленная на оказание поддержки вновь возникшим «государственным образованиям» на окраинах России, признавалась неприемлемой, даже в ущерб эффективным операциям против большевиков, а действия Японии на Дальнем Востоке и Франции в Новороссии и вовсе трактовались как недружественные. [92] См.: Очерк взаимоотношений вооруженных сил Юга России и представителей французского командования //Архив русской революции. — Т. 16. — С. 233–262.

В отношении кардинальных вопросов внутренней политики белые правительства не сумели найти приемлемых решений. Провозглашение ими примата частной собственности завело их в тупик в деле разрешения аграрного вопроса.

13 апреля 1919 г. Совет министров в Омске принял постановление «Об обращении во временное пользование правительственных органов земель, вышедших из фактического обладания их владельцев и поступивших в фактическое пользование земледельческого населения». [93] См.: Правительственный вестник. — Омск, 1919. 17 июня; ГАРФ, ф. 176, оп. 2, д. 83, л. 152. Суть постановления заключалась в попытке сохранения сложившегося положения во владении землей, начиная с 1 марта 1917 г. по день свержения советской власти в той или иной местности. Вся земля, поступившая в результате революционных событий в пользование крестьян от ее прежних владельцев, национализировалась через поступление в заведование правительственных органов и последними уже передавалась в пользование земледельческого населения «впредь до издания основных земельных законов». Однако захваченные крестьянами земли земств, городов, сельских и селенных обществ и «сельских обывателей», которые до их захвата обрабатывались не только трудом наемных рабочих, но и «силами семьи», должны были быть возвращены их прежним владельцам. [94] См. там же.

Если принять во внимание, что в 1916 г. до 33 % крестьянских хозяйств пользовались результатами аграрной реформы П. А. Столыпина, выйдя на отруба и хутора, а 6 лет спустя только 2 %, причем, как указывают многие современные ученые, основной удар эти хозяйства перенесли именно весной 1917 г., становится понятной негативная реакция сельского населения на решение правительства восстановить единоличные хозяйства. [95] См.: Figes O. Peasant Russia, civil war. The Volga countryside in revolution (1917–1921). Oxford, 1989. — P. 56–57; Герасименко Г. А. Влияние последствий столыпинской аграрной реформы на крестьянские организации 1917 г. //История СССР. — 1981.— № 1. — С. 39–40, 42, 47.