Евгений Стригин - От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 1 (от КГБ СССР до МБ РФ)

— кровь пролилась, конечно, потому, что, во-первых, было принято решение в Москве и, во-вторых, это решение встретило противодействие литовских националистов (или «борцов за независимость», это как назвать);

— ссылка на всего лишь 30 «альфовцев», видимо, для того, чтобы придать меньший вес действиям КГБ. Но, крайне маловероятно, чтобы основную мозговую роль ни играли сотрудники госбезопасности, которые, скорее всего, и придумали сам план операции. Сотрудники МВД и, тем более, армейцы, вероятно, играли все же вспомогательную роль живой силы (как и те 30 «альфовцев»).

Господин экс-председатель КГБ СССР, даже уйдя от дел, остался скрытным человеком, который может по сути, но не может по духу сказать правду и продолжает ее предоставлять в препарированном виде. Когда Крючков писал вышеприведенные строки, он не находился под следствием по поводу событий января 1991 года. Но это не прибавляет ему готовности быть более откровенным и решительным. Его слова выглядят как строки протокола допроса обвиняемого, пытающегося снизить свою вину.

Создается впечатление, что он по духу не далеко от Горбачева ушел, только последнему говорить неправду нужнее, это он «кинул» своих подчиненных в августе 1991 года, как и делал это несколько раз раньше. А они это знали, понимали и могли предсказать заранее.

Тут уже становится более понятным, почему членам ГКЧП не удалось спасти Советский Союз в августе 1991 года.

Вспомним, например, историю со сбитым южнокорейским «Боингом», который нарушил воздушное пространство СССР на Дальнем Востоке. Гражданский самолет, после нескольких попыток посадить, все же сбили. Долго высокопоставленные лица, зная правду, уверяли, что он сам упал. Потом пришлось признать, что сбили.

«Писали: «…Вряд ли молодой лейтенант-чекист случайно получил пулю в спину — ее вполне мог пустить кто-то из группы спецназовцев ГРУ, тайно переброшенных из Москвы в Вильнюс… Стрелял мастер — пуля прошла в зазор бронежилета». («Собеседник», N 38, 1991, с.5).

Использование смерти, как повода известно давно. Возьмем, для примера, так называемую «бархатную революцию» 1989 года в Чехословакии. Правда, это или нет, но Сергей Кара-Мурза писал: “От разных людей, и у нас, и на Западе, и от самих чехов я слышал эту историю: осенью 1989 года ни демонстранты, ни полиция в Праге не желали проявить агрессивность — не тот темперамент. Единственный улов мирового ТВ: полицейский замахивается дубинкой на парня, но так и не бьет! И вдруг, о ужас, убивают студента. Разумеется, кровавый диктаторский режим Чехословакии сразу сдается. Демократия заплатила молодой жизнью за победу. Но, как рассказывают, «безжизненное тело» забитого студента, которое под стрекот десятков телекамер запихивали в «скорую помощь», сыграл лейтенант чешского КГБ. Все в университете переполошились — там оказалось два студента с именем и фамилией жертвы. Кого из них убили? Понять было не возможно. Много позже выяснилось, что ни одного не было тогда на месте, — один в США, другой где-то в провинции. Спектакль был подготовлен квалифицированно”. (“Наш современник”, N 3, 1995, с. 151–152).

За что? Разве смерть является подвигом? Все это больше напоминает отступное перед родителями погибшего. Может это и утешит их, но награждать нужно за заслуги, а не за смерть.

«По неофициальным данным из информированных источников в КГБ, генерал, посвятивший госбезопасности около 45 лет жизни, считался одним из самых влиятельных и профессиональных «столбов» комитета и в отдельные годы фактически являлся его негласным руководителем». («Известия», 09.02.91, с.2).

Называли его даже одним из немногих профессионалов в руководстве КГБ. («Московские новости», N 7, 1991, с.4).

«В январе 1991 года провели первую пробу пера в Вильнюсе. Работа была исполнена топорно — за то с должности, судя по всему, и слетел первый заместитель Крючкова Филипп Бобков, служивший в органах еще с 1945 года, с бериевских времен». («Московские новости», N 49, 1991, с.15).

Сам Филипп Денисович в своих мемуарах «КГБ и власть» этот вопрос обходит стороной. Но что еще можно ожидать от опытного чекиста? Признавать, что уволили за провал? Это глупо и граничит с раскрытием секретов. Тем более, а был ли провал? Бобков в мемуарах («КГБ и власть») вообще не касается своей причастности к событиям в Прибалтике (особенно Литвы). Хотя известно, например, что в марте 1990 года он был включен в состав делегации Союза ССР для проведения переговоров с делегацией Литовской ССР. («Правда», 10.07.90, с.1).

И это отсутствие упоминания Литвы (приличные люди в мемуарах не лгут, они просто не говорят) само по себе является косвенным доказательством версии о снятии за неудачу в Прибалтике. Правда, строить систему доказывания только на косвенных доказательствах трудно.

Лишь в конце 1991 года он дал информацию в СМИ о действиях в Литве («Известия», 01.11.91, с.3).

Коржаков писал, что Бобкова угнетала работа в группе «Мост» (у Гусинского). Он давал понять, что может оставить ее, если в ФСБ готовы воспользоваться его опытом. (Коржаков А.В., «Борис Ельцин: от рассвета до заката», М., «Интербук», 1997, с.296).

Сам Гусинский говорил о бывших офицерах КГБ, работающих у него: «Этих людей можно сравнить с высококлассными автомобилями. Они — профессионалы, а не политики… Бобков — как хороший автомобиль. Куда поедет этот автомобиль, зависит от того, кто сидит за рулем». (Хлебников П., «Крестный отец Кремля Борис Березовский или история разграбления России», М., «Детектив-пресс», 2001, с.151).

Книгу не пропустили и недоброжелатели Бобкова. Например, 17 апреля и 7 мая 1996 года газета «Известия» опубликовала две большие статьи с критикой автора (второй раз вместе с В.А. Крючковым за его книгу «Личное дело»).

Кстати о Коржакове. Его тогда высказывания использовались для роста популярности Бориса Николаевича. Вот, например, такие: «…У него было практически все, что бы он ни пожелал. Хочешь, скажем, папайю к завтраку — пожалуйста, на столе. А он к этим усладам равнодушен как был, так и остался. И его семья тоже. Я-то все это видел, сравнивал с другими… Но даже не в этом дело. Все мы — выходцы и воспитанники нашего общества. И никуда от этого не денемся. Но меня поразило, как Борис Николаевич смог сам себя пересмотреть, переоценить, переделать. Это повлияло на меня очень сильно». Это уже не просто охранник, это больше пропагандист.

Позже Коржаков, поссорился со своим кумиром, был уволен и написал, как Ельцин полюбил роскошь. Однако в 1991 году Коржаков занимался и опровержением некоторых слухов о Ельцине. «Читаю в газете «Гласность», что в охране Ельцина якобы 9 тысяч чеченцев, которые, получается, между делом занимаются разбоем в Москве. Публикуют даже фамилию сотрудника МВД, который сообщил эти данные. Из МВД нам сообщила, что сотрудника с такой фамилией у них вообще нет». («Новое время», N 23, 1991, с.45).