Казимеж Куманецкий - История культуры древней Греции и Рима

Выдающимся историком античного мира Полибия сделали его огромный политический кругозор, глубина и тщательность в работе с источниками, необычайное критическое чутье и стремление к полной достоверности и — не в последнюю очередь — философская эрудиция и специальные знания в области военного дела, ведь ему очень часто приходилось описывать войны. Труд Полибия был продолжен в конце II — начале I в. до н. э. историком и философом-стоиком Посидонием, также повествовавшим о современных ему событиях с точки зрения сторонника аристократии.

Греческая историческая литература эпохи эллинизма обогатилась также сочинениями, посвященными истории других народов, но написанными по-гречески. В III в. до н. э. возникла Септуагинта — греческий перевод еврейского Пятикнижия (первых и самых важных пяти книг Ветхого Завета), выполненный, по преданию, 70 переводчиками. Примерно тогда же египетский жрец Манефон написал для царя Птолемея Филаделъфа «Египетскую историю» — первое пособие по истории этой страны. Вавилонский жрец Берос, в свою очередь, преподнес сирийскому царю Антиоху I «Вавилонскую хронику», первая книга которой, содержащая сведения о халдейской астрологии, была особенно популярна у греков, а затем у римлян. На исходе III в. до н. э. римский сенатор Квинт Фабий Пиктор составил по-гречески, с помощь» секретарей-греков, первый обзор римской истории. То, что евреи, египтяне, вавилоняне, римляне стремились познакомить греческий мир со своей историей, свидетельствует об огромной роли греческого языка и культуры в то время. Роль эта не уменьшилась на Востоке и тогда, когда эллинистические государства утратили независимость и на Востоке утвердилось римское господство.

Напрасно было бы искать в эллинистической поэзии, как и в поэзии IV в. до н. э., отражения проблем, глубоко волновавших общество. Поэзия поселилась при дворах местных властителей, став искусством для немногих избранных. Характерно, что стихи слагали прежде всего ученые — грамматики, филологи. Филологом был сам законодатель эллинистической поэзии — александрийский библиотекарь Каллимах. Филологами были поэты Александр Этолийский и Ликофрон Халкидский, сочинявшие трагедии на мифологические и исторические сюжеты. Филолог и поэт неразделимы в творчестве и Эратосфена, оставившего небольшие поэтические ученые повествования — эпиллии «Гермес» и «Эригона», и Аполлония Родосского, автора весьма ученой, но часто волнующей и сентиментальной эпической поэмы об аргонавтах.

Все они хорошо понимали, что не могут сравниться с великими греческими поэтами прошлого и что слепое подражание старым образцам бессмысленно. Они стремились найти применение своим самым сильным сторонам и потому предпочитали те жанры, в которых им удалось бы блеснуть эрудицией и остроумием. Несмотря на все усилия Аполлония Родосского с его «Аргонавтикой», героический эпос остался духовной принадлежностью былых веков и его не удалось вновь утвердить в греческой поэзии lll — П вв. до н. э. Впрочем, попыток таких было немало: Аполлоний имел многочисленных подражателей, в том числе Риана Критского, описавшего в эпической поэме легендарные мессенские войны VIII–VII вв. до н. э. и подвиги героя Аристомена. Вновь и вновь прилагались усилия к созданию исторического эпоса в панегирическом духе, прославляющего имя Александра Македонского или кого-либо из эллинистических владык Востока. Произведения эти известны нам обычно лишь по заглавиям, но, по всей видимости, литературная ценность их была невелика, так как крупнейшие поэты того времени относились к ним пренебрежительно. С презрением писал о больших эпических («киклических») поэмах и их многочисленных сочинителях великий Каллимах:

В прологе к ученой элегии «Этии» («Начала» или «Причины»), оправдываясь в том, что не слагает тяжеловесных поэм о царях и героях, а пишет в малых жанрах, словно неопытный юноша, он еще раз обличает своих критиков как графоманов и защищает свои «крошечные поэмы», т. е. эпиллии и элегии. В эпиллии «Гекала», носящем характер идиллии, Каллимах повествует не столько о подвиге героя Тесея, сколько о жизни в скромной хижине гостеприимной старушки Гекалы, где Тесей укрывался от дождя в ночь перед подвигом — укрощением марафонского быка. Жанр элегии, требовавший любовных сюжетов, позволял свести воедино различные любовные истории героев греческих мифов, а тем самым распахнуть перед читателем кладовые собственной эрудиции; так сложилась особая разновидность этого жанра — ученая элегия.

Ученые элегии сочиняли в III в. до н. э. многие, нанизывая один за другим почерпнутые из книг примеры любовных историй, создавая длинные каталоги имен влюбленных мифологических и исторических персонажей. Еще в IV в. до н. э. Антимах Колофонский составил таким образом большую любовную элегию «Лида». Столетие спустя Филет с острова Кос воспользовался тем же приемом, чтобы прославить свою возлюбленную в ученой элегии «Биттида». Его последователь Гермесианакт, перечисляя влюбленных поэтов от Гомера до Филета, воспел свою Леонтию. Элегии Фанокла славят любовь к красивым мальчикам также со множеством исторических примеров такой любви. Ученость и эротика — главные признаки распространенных в то время этиологических поэм, объяснявших «этиа», т. е. начала, происхождение некоторых мифов, местных культов и обычаев. Самое знаменитое произведение в жанре ученой этиологической элегии — «Этии», или «Начала» Каллимаха.

Огромный восторг перед накопленными эллинистической наукой знаниями побуждал облекать в поэтическую форму сухой, прозаический научный материал. Вдохновляясь примером гесиодовских «Трудов и дней», александрийские и другие греческие поэты пытались возродить и дидактический эпос. Некоторые из них создавали обширные поэмы, подобные астрономической поэме Арата «Явления», излагающей в изящных и ясных стихах материал сочинений астронома Евдокса и великого знатока природы Феофраста. Поэма Арата удалась, но через многие ей подобные читателю трудно продраться из-за нагромождения названий, монотонно и сухо перечисляемых авторами.

Гораздо больше разнообразия тем и чувств мы находим в эпиграммах, которые тогда писали повсюду. В творчестве Каллимаха и Асклепиада Самосского искусство эпиграммы достигло наивысшего формального совершенства. Темы — прежде всего пир и любовь, однако не было недостатка ни в литературной полемике, ни в прославлении шедевров искусства. Интересно и разнообразно содержание эпиграмм Леонида Тарентского, темы которых взяты из жизни ремесленников, рыбаков, городской бедноты.