Казимеж Куманецкий - История культуры древней Греции и Рима

Нобилитет стремился преградить «новым людям» доступ к высшим магистратурам в государстве, и прежде всего к должности консула. Выражением этих стремлений стал закон 180 г. до н. э., согласно которому начинать должностную карьеру можно было лишь в 28 лет, после десятилетней воинской службы; сначала нужно было стать квестором, затем курульным эдилом, потом добыть себе претуру, доступную только лицам не моложе 40 лет, и уже в 43 года честолюбивый римлянин мог претендовать на должность консула.

То, что нобилитет, несмотря на его немногочисленность, оказался в состоянии целыми столетиями удерживать в своих руках высшие позиции в государстве, объясняется несколькими причинами: и богатством, и связями с аристократией италийских муниципиев, и поддержкой со стороны зависимых клиентов, образовывавших окружение нобиля, во всем ему помогавших, ведших в его пользу предвыборную агитацию. Отдельные знатные семьи вступали между собой в союзы, оказывая друг другу помощь в занятии выборных должностей.

В эпоху широкой внешней экспансии Римского государства сложился и другой привилегированный слой общества — уже упоминавшиеся всадники, разбогатевшие на откупах, на военных поставках, на ростовщических операциях. Значение этого социального слоя особенно возросло с тех пор, как закон Клавдия 218 г. до н. э. запретил сенаторам заниматься торговлей и финансами. Так наряду с должностной аристократией возникла и аристократия денежная. Поскольку ее ряды пополнялись из числа лиц, принадлежавших к центурии конницы, новых богачей — купцов, ростовщиков — стали называть в Риме «эквитес», всадниками.

Символом их привилегированного положения была туника с узкой пурпурной полосой, а в праздничные дни — белый плащ, трабея, с пурпурными полосами. В театре всадники могли занимать ряды, следующие за рядами сенаторов. Имея лишь ограниченную политическую власть в самом Риме, всадники были поистине грозой провинций, где целые города превращались в их должников и даже правители небольших царств на Востоке всецело зависели от римских ростовщиков. Гордое «я — римский гражданин» открывало всадникам двери во все уголки покоренного Римом мира. И хотя находились в Вечном городе люди, подобные поэту Луцилию, который во второй половине II в. до н. э. провозглашал: «Не хочу быть держателем пастбищ в провинции Азия — предпочитаю быть Луцилием — интерес к новым землям, новым возможностям для обогащения, предприимчивость были повсеместными. Экономическое, финансовое, а в конечном счете и политическое могущество новой аристократии постоянно возрастало. До середины II в. до н. э. всадники должны были идти во всем рука об руку с нобилями, которые в качестве наместников провинций могли закрыть глаза на произвол откупщиков и ростовщиков. Но к концу столетия всадники начали проявлять и собственные политические амбиции, вступая в союзы с народными трибунами против всевластия сената.

С возникновением крупных поместий римской знати — латифундий, основанных на труде рабов, рабовладельческая система в Италии стала приобретать классические формы. Рабство переставало быть патриархальным, домашним, труд рабов служил уже не только для удовлетворения потребностей одной «фамилии», т. е. хозяйской семьи и слуг. Превращение крупных поместий в поставщиков товарного хлеба вело к разорению мелких крестьянских хозяйств, ибо тысячи крестьян в Италии не могли конкурировать с латифундистами, владевшими все вместе сотнями тысяч рабов. На огромном невольничьем рынке на острове Делос, главном в то время центре античной работорговли, продавали иногда по 10 тысяч рабов ежедневно. Доставляли их туда свирепствовавшие на морях пираты, а также римские квесторы, которые после успешного грабительского похода римских легионеров выводили на торги множество пленных. При таком наплыве живого товара — а в Риме рабы по закону считались «вещью», их называли также «говорящими орудиями», — цены на него были очень низкие. Так, 8 тысяч пленных, захваченных во время экспедиции на остров Сардиния, были проданы по столь низкой цене, что в Риме родилась тогда даже поговорка: «Дешев, как сардинец», Больше всего рабов попало в Италию, где были сосредоточены огромные денежные средства и где нужда в" дешевой рабочей силе была особенно велика. Крупное землевладение расширялось и в провинциях: на Сицилии, Сардинии, в Африке, откуда вскоре начал поступать в Рим дешевый хлеб, и все новые массы италийских крестьян, разоряясь, бежали в города или же за море, прежде всего в Испанию, романизация которой произошла таким образом очень быстро.

Положение рабов в поместьях, где они трудились на полях и пастбищах, становилось все тяжелее. Изложение идей максимальной эксплуатации рабского труда мы находим в трактате «О земледелии» Марка Порция Катона Старшего. Управляющий поместьем, пишет он, должен следить за тем, чтобы рабы постоянно были заняты изнурительным трудом, тогда они будут здоровее и охотнее будут идти отдыхать после дневной работы. «Труд удерживает раба от воровства», рассуждает далее Катон, а потому и в праздники рабы должны быть заняты делом: ремонтировать дороги, чинить постройки, возделывать сады. В непогоду надлежит заставлять рабов вывозить навоз, мыть и смолить бочки, скручивать канаты. Больному и старому рабу надо давать меньше пищи, а еще лучше — вовсе избавиться от него. Содержание рабов не требует больших расходов, учит римский писатель: им почти не надо горячей еды, а вино им дают только худших сортов. Понятно, что такое обращение с рабами вселяло в них глубокую ненависть к господину, и римляне, сознавая это, говорили: «Чем больше рабов, тем больше врагов». Производительность рабского труда была крайне низка, использование же более новых и совершенных орудий становились для хозяина невыгодным, ибо в руках враждебно настроенных, ненавидящих свою работу невольников орудия эти часто ломались.

Намного лучшим было положение «фамилия урбана» — рабов в городе, чаще всего домашней челяди или ремесленников и мелких торговцев. В городах для хозяина оказывалось выгодным даже предоставить рабу определенную самостоятельность в его сфере деятельности, с тем чтобы часть выручки отходила господину. Легче всего приходилось рабам-грекам, обычно высококвалифицированным, способным иногда быть даже преподавателями для сыновей в аристократических семьях. Многие из рабов-учителей греческого происхождения позднее получали свободу, как это случилось и с первым римским поэтом греком Андроником из Тарента. Более свободными чувствовали себя и греки-музыканты, такие, как раб Марципор, автор музыкального сопровождения к комедии Тита Макция Плавта «Стих».