Юрий Петухов - Русы Великой Скифии

И тем не менее поселения, города-княжества и торговые города суперэтноса в Сурии-Русии-Палестине продолжали жить, набирать силы, мирясь с постоянным включением в свое общество пришлых «чужаков», внедряющихся «мирным» способом (наемные рабочие, торговцы, менялы, криминальный элемент, бродяги, воры, нищие-попрошайки, проститутки…).

Чужаки были выходцами из диких племен, которые вели «присваивающий образ хозяйствования» и не достигли еще высот «производящего» и накопительного. Они с завистью смотрели на коренное население городов-княжеств и не понимали, зачем надо соблюдать столько условностей, законов, традиций, когда можно просто разграбить, «присвоить» уже имеющиеся сказочные, на взгляд таборных кочевников, богатства. И при первом удобном случае, при вторжениях, волнениях, неурядицах именно чужаки первыми бросались убивать, разрушать, грабить. Таким образом часть из них накапливала «первоначальный капитал», при этом искренне считая себя гораздо умнее и практичнее «наивных и глупых» автохтонов, не умеющих пользоваться ситуацией.

Традиции и культура русов не позволяли им просто уничтожать чужаков, хотя для этого было более чем достаточно сил и возможностей. Напротив, многотысячелетний обычай отпускать на волю и принимать в свое сообщество инородных рабов, захваченных в войнах, приводил к размыванию суперэтноса.

Чужаки, внедряющиеся в общество, оседающие в нем со своим «первоначальным капиталом», привносили множество своих «традиций». И, в частности, право держать рабов пожизненно, создавая таким образом институт наследственного рабства, когда рабами становились дети и внуки их рабов.

История «классического» беспредельного рабства началась на Ближнем Востоке именно тогда, когда чужаки (в основном протосемиты) стали существенной и имущей частью в городах-княжествах деградирующего суперэтноса. Таким образом, чужаки получили возможность обогащаться за счет повсеместного и массового использования чужого труда.

Другим важнейшим моментом является постепенный размыв и постоянная деградация главного связующего начала суперэтноса русов — его языка. Под натиском говоров, предъязыков, диалектов огромного множества чужаков, проникающих в города-княжества, первоязык все более изменялся, утрачивая изначальные формы, строй, лексику. В зависимости от местонахождения поселений язык русов начинал приобретать характерные кавказоидные (Армянское нагорье, предгорья Загроса, Северо-Восточная Месопотамия, Сурия) или протосемитские и кавказоидные (Месопотамия, часть Сурии-Русии, Палестина) диалекты. Привнесенная мигрантами лексика и строй языка дали возможность современным исследователям-«библеистам» считать, что основателями цивилизаций «второй волны» на Ближнем Востоке (сер. III–II тыс. до н. э.) были протосемиты. «Библеисты» успешно справились с полученной от «библейских фондов» задачей — максимально удревнить историю определенных народностей, создать им имидж первоцивилизаторов Древнего Востока.

Фактически ни одной цивилизации и ни одного государства на Ближнем Востоке протосемиты никогда не создавали — это непреложные исторические реалии. Но они всегда приходили извне в те или иные очаги цивилизации и тем или иным образом просачивались в них, получая все большее влияние на них и власть внутри них. Такой процесс начинался изменением языка, традиций, достигал кульминации во временном подъеме данной цивилизации — всплеском ее развития (как правило, рядом победоносных жестоких войн, захватом огромной добычи, обогащением), но затем, в процессе ассимиляции и деградации коренного населения, находившегося под властью чужаков, следовал этап полного упадка, разрухи, развала и исчезновения данной цивилизации. Анализируя этот типичный, характерный процесс, мы можем сказать, что на каком-то этапе сверхпассионарность, неистовый темперамент и отсутствие сдерживающих моральных начал у получивших власть мигрантов обеспечивали подъем, даже стремительный взлет попавших под их влияние государств, городов-княжеств. Но затем наступал период истощения сил коренного населения, его вымирание и неминуемый крах.

Многие города-княжества и поселения не проходили все вышеописанные стадии, а зачастую просто разрушались и разграбливались пришельцами. Но о таких мы знаем меньше, потому что от них, как правило, не оставалось «камня на камне».

Что же касается привнесения семитских языков в поселения суперэтноса, надо сказать, что сам протосемитский праязык зародился в результате смешения русов-бореалов с неандерталоидами и гибридными негроидами, зародился на Аравийском полуострове, на базе языка русов. Именно этим объясняется тот факт, что как протосемитский праязык, так и современные семитские языки имеют флективный строй, подобно их отцовскому языку — языку русов — и множество исходных словообразующих корней, взятых из языка русов. Вместе с тем этот язык (как и современные семитские) значительно проще языка русов и русского языка. Для II тыс. до н. э. протосемитский праязык можно рассматривать лишь как весьма примитивный и лексически суженный периферийный диалект языка русов. Здесь есть над чем поработать исследователям-лингвистам (и, в частности, основательно поработать с ивритом, в котором множество корней языка русов).

Новые отношения и новый расклад сил определяют формы нового бытия и новых межнациональных интересов, когда гибридные предэтносы все чаще «заявляют» о своих правах и напрямую вклиниваются во взаимоотношения различных общин русов (в основном торговцами-посредниками).

Ближневосточное ядро суперэтноса не исчезло, не пропало, не было уничтожено в результате каких-то разовых процессов или вторжений. Оно постепенно «растворилось» в огромном иноэтническом этнококоне и оставило внутри этого этнококона, занимающего уже почти всю Сурию-Русию-Палестину, вкрапления-фракции родов русов. Эти роды были основой всей ближневосточной макроцивилизации. Стоило бы их убрать, и в Сурии-Русии-Палестине воцарился бы хаос с последующей стремительной деградацией племен и предэтносов этнококона вплоть до мезолитического уровня — Ближний Восток впал бы в безысходный каменный век. Но роды русов (от самых крупных княжеско-городских общин, «союзов племен», до отдельных сельских общин-поселений) продолжали существовать и бороться за выживание в агрессивной иноэтнической среде. Самое страшное было в том, что среда эта захлестывала роды русов не только снаружи, она разъедала их изнутри. Почему? Опять и опять мы отвечаем на этот вечный вопрос. Потому что суперэтнос русов и его роды, в отличие от абсолютно закрытых родов-кланов реликтовых горцев Кавказа или не менее закрытых кочевых племен-кланов протосемитов, были открыты для любых этновливаний извне. Такое положение сохраняется и по сию пору, по истечении многих тысячелетий: кавказцы-горцы без малейшего труда и по одиночке, и семьями расселяются по всей России среди русского населения, занимают свое место, роднятся, оседают, вливаются в местное население, признаются своими, равными и т. д.; русскому или русским вжиться в горский клан-семью, общину абсолютно невозможно, там своими, равными признают только кровно своих, любой «чужак» полностью отторгается или (если за ним нет реальной силы) обращается в «кавказского пленника-раба». Мы приводим этот пример, чтобы наглядно представить сложившуюся этноассимиляционную ситуацию в Сурии-Русии-Палестине и, шире, во всей Северной и Южной Месопотамии в III–I тыс. до н. э.