Владимир Грусланов - Шпага Суворова

Прошло полгода. Он закончил лепку и показал гипсовую скульптуру, изображавшую эпизод сражения на Кинбурнской косе, сначала у себя в полку, в Офицерском Собрании, потом в столице, в Академии художеств.

Весь Петербург узнал о скульптурной группе Самонова. Художники, скульпторы, мастера-бронзолитейщики хвалили Самонова, называли его работу патриотическим подвигом, говорили, что она помогает понимать величие души простого русского человека, солдата, что она прославляет этих людей.

Солдаты Шлиссельбургского полка также увидели гипсового "Гренадера Новикова".

- Вот это солдат! - вырвались у кого-то из них слова восхищения.

- Настоящий воин! - вздохнул с завистью другой.

Капитан Самонов улыбнулся и сказал:

- О русском солдате еще Петр Первый говорил: "Солдат есть имя общее, знаменитое, солдатом называется первейший генерал и последний рядовой". Я добивался, чтобы мой гипсовый "Гренадер" выглядел бы таким вот знаменитым солдатом!

- Выглядит! - скупо промолвил шлиссельбуржец.

Однажды посмотреть скульптурную группу зашел известнейший в Петербурге бронзолитейный мастер из Академии художеств, Карл Ионович Меглинник. Все его называли Карлом Иванычем.

Карл Иваныч, чех по происхождению, не нашел счастья в своей родной стране. Чехия тогда входила в состав Австро-Венгрии. Трудно жилось там чехам. Многие отличные мастера вынуждены были покидать родной край, чтобы в чужих землях прокормить себя и своих детей. В Россию ехали пушечных дел мастера, музыканты, механики, бронзолитейщики. Поехал и Меглинник. В далеком Санкт-Петербурге, столице великой северной славянской страны, он нашел вторую родину.

Карл Иваныч долго ходил вокруг "Гренадера Новикова". Он попыхивал небольшой трубочкой, приглядывался и, наконец, промолвил:

- В старые годы римляне говорили: "Глина - это жизнь, гипс - смерть, бронза - бессмертие". Надо отливать группу в бронзе!

И тут же предложил выполнить почетную работу своими силами. Он просил капитана доверить ему это дело, чтобы уплатить хоть самую малую частицу долга его второй родине. Мастер говорил, что чехи помнят, как на улицах старой Праги развевались знамена суворовских полков. Это было в 1800 году. Русские возвращались из швейцарского похода. Преданные своими союзниками, австрийцами, отбиваясь от сильной французской армии, они с боями перешли швейцарские Альпы. Это был поистине подвиг.

Русские солдаты проходили через Прагу. О нескольких днях, которые они провели в этом городе, чехи сложили песни и сказания. Еще и сейчас в Чехии старики поют малым детям народный сказ о генерале Суворове:

Мне рассказ про генерала

Часто бабка повторяла:

Мол, Суворов-генерал

Никогда не умирал.

Гнет он с чехов сбросит прусский,

Он для чехов добрый брат,

Как и смелый, как и русский

Русый доблестный солдат.

Сам Вацлав в старинных латах,

Говорят, который год

Ждет российского солдата,

Что свободу принесет.

Будет воздух пьян, как брага,

Влтава вспенит синий вал,

И войдет в ворота Праги

Храбрый русский генерал...

Карл Иваныч взглянул на капитана Самонова и, смущаясь, сказал:

- Разболтался я. Это не от старости, друзья, а от больших чувств, что нахлынули на меня, когда я осматривал скульптурную балладу о храбром русском солдате. Извините меня, прошу вас!

В словах и во взгляде мастера было столько сердечности и большой человеческой теплоты, что капитан Самонов не выдержал и, подойдя к старику, крепко пожал его руку.

Все один за другим подходили вслед за капитаном Самоновым к старому бронзолитейщику и также пожимали его руку.

И вот работа закипела.

Старый мастер Меглинник забыл на время свои дела в Академии художеств. Он все дни проводил во дворе небольшой бронзолитейной мастерской.

Солдаты расположенного поблизости полка помогали капитану Самонову. Они подносили материалы и уголь, постоянно находились около мастеров, стараясь оказать какую-нибудь услугу, чтобы облегчить нелегкий, но такой благородный труд бронзолитейщиков.

Пять бронзовых групп, повествующих о спасении Суворова в сражении на Кинбурнской косе, были отлиты бронзолитейщиками Петербурга.

С той поры прошло много лет. Где они, эти бронзовые страницы летописи о подвиге русского солдата? Вряд ли кто об этом скажет!

Давно нет в живых старого бронзолитейщика Карла Ивановича Меглинника. Он умер смертью героя в годы Великой Отечественной войны в осажденном фашистами Ленинграде.

После него осталось немало отлитых под его руководством памятников государственным и общественным деятелям советского государства.

Им же отлит первый памятник Владимиру Ильичу Ленину, тот, что стоит перед зданием Смольного в Ленинграде.

Совсем недавно, в запасниках музея "Бородино", неподалеку от Москвы, найдена одна группа, отлитая чешским бронзолитейщиком.

Рабочие Ленинградского завода художественного литья бережно восстановили ее в первоначальном виде и передали музею Суворова в селе Кончанском, где некогда жил полководец.

А подлинник из гипса? Тот, что был сделан капитаном Самоновым?

Солдаты Шлиссельбургского пехотного полка просили своего командира передать подлинник в музей. Капитан уважил просьбу солдат.

И вот с 1910 года эта гипсовая группа хранится в Ленинградском музее А. В. Суворова.

На этом, собственно, и кончается история создания скульптурной группы, изображающей подвиг гренадера Степана Новикова.

С Е К Р Е Т Н Ы Й Г Р У З

Как-то шел я в Смольный и по дороге остановился перед зданием необычного вида.

По характеру сооружения и оформлению фасада, украшенного военным орнаментом, оно отвечало своему назначению - олицетворять могущество и славу русского оружия. Это был Суворовский музей, созданный в ознаменование столетней годовщины со дня смерти полководца.

Фасад здания украшали мозаичные картины. На одной можно было видеть, как крестьяне села Кончанского провожают фельдмаршала в далекий итало-швейцарский поход. На другой - суворовские чудо-богатыри, оставив позади стремнины Сен-Готарда, поднимаются на перевал Кинциг-Кульм.

На первом плане - Суворов. Его седые кудри развеваются под сильными порывами ветра. Полководец направляет движение растянувшихся на марше войск через труднейший горный перевал.

На фронтоне здания выделялся герб рода Суворовых; на стенах висели высеченные из радомского камня доспехи русских былинных богатырей.

Башни музея с каменными зубцами поверху, с бойницами, с узкими, длинными, похожими на щели, окнами высоко вверху, куда ни по лестнице не подняться, ни по веревке не добраться, создавали впечатление, что перед нами стоит маленькая, но несокрушимая крепость.