Виталий Чечило - Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)

Там же, в Ростове, познакомился я с одним тружеником тыла, работал в Ташкенте на «Мосфильме».

— Что ты там делал?

— Верблюдов водил, снег изображал…

— Как это?

— Насыпали соль и ездили на санях (снимали фильм «Иван Грозный»).

За реквизитом выезжали в командировки в Москву. Ездили бригадами по несколько баб и мужиков. Контрабанду «Мосфильмовцы» везли на себе — «вприпарку» и в чемоданах. Так как «менты хапали», то посредники забирали товар где-то в Рязани. Обратно, как я уже упоминал, везли деньги.

Однажды мой знакомый поленился перевязать такой чемоданчик бечевкой. Случилась облава, в вагон с двух сторон ворвались красноармейцы, чемодан упал с полки, пачки денег рассыпались по проходу. Красноармейцы не ожидали, кинулись подбирать. Он рассказывал:

— Я гребу деньги назад в чемодан, а патруль вместе со мной в карманы. Один засунул руку в чемодан, я его крышкой, еле вырвался. Повезло, что солдаты трясли, а не «менты», те бы отобрали все, вывезли за пакгаузы и убили. (Из страха — боялись Абакумова, он держал в руках Наркомат внутренних дел).

Мой знакомый, кроме «брони» имел ещё и белый билет, диагноз — эпилепсия. Но в 1944 г. его все равно выбили взашей. Вернулся из эвакуации в Москву — там опять комиссия, врач справку из Ташкента порвал и швырнул ему в морду:

— У нас такие эпилептики служат в штурмовых отрядах.

Услышав о «штурмовых отрядах», знакомый мой загрустил. Когда у него спросили: «В каких войсках хочешь служить?», он выбрал пехоту. Но до фронта так и не дошел, застрял в Польше — сказался прежний торговый опыт. На киностудии наш коммивояжёр давал взятки худруку и помрежу, те — выше.

У эвакуированных функцию посредничества в торговых операциях на Великом Шёлковом Пути переняли азовские греки, сосланные в Казахстан при Сталине и расконвоированные при Хрущеве. В Средней Азии греки заполнили экономическую нишу бухарских и прочих евреев, ушедших с армией Андерса. Это была ещё та лавочка, в «поляки» мог записаться практически любой из соотечественников, и в глаза не видевший черты оседлости. Основная их масса осела в Иерусалиме уже в 1943-44 гг. Покинуть СССР с Андерсом не смог только тот, кто не захотел покидать это золотое дно преждевременно. В пятидесятые Среднюю Азию покинули курды, заведенные одним из своих вождей, Барзани, в советское рабство. Когда кочевников загнали в колхозы, несколько тысяч их прорвалось через границу вместе со скотом и техникой.

Разрыв отношений с Китаем, последовавший в 1963 г., был воспринят греками, как личная трагедия. «Челноки» поставляли в комиссионные магазины Москвы самые удивительные товары, всё ту же мануфактуру: шелк, крепдешин, креп-сатин, креп-жоржет, мужские сорочки, носовые платки, зонтики от солнца, размокавшие под дождем (с ними ходила вся столица), и ещё более причудливые и, казалось бы, бессмысленные продукты китайского ремесла: бумажные шары, раскрывающиеся в цветы, бумажные фонарики, белила (китаянки, в отличие от наших дам, не румянились, а белились). Причина столь странного выбора ассортимента крайне проста: в обмен везли старые газеты китайцам на самокрутки, их курили даже в НОАК. Что ещё можно было выменять за мешок макулатуры (сколько донесёшь)?.. Путящие товары и в Китае стоили денег, макулатуру за них пришлось бы возить год. Газеты пачками скупали в ларьках, некоторое их количество — с портретами вождей, милиция отнимала в поездах. Остальные благополучно достигали границы. Коробейники сгружались на ж/д станции, километрах в пяти от границы. Проводник собирал положенный кому-то дуган (взятка. — кит.), и все отправлялись кружной дорогой вокруг заставы.

Греки покинули Советскую Среднюю Азию тем же путем. В китайских портах их ожидали греческие консулы, выдававшие им паспорта подданных Его Величества Басилевса Константина. Передвижение коммунистическим Китаем не составляло проблем. В Китае и в девяностые годы у людей нет паспортов. Билеты на поезд или пароход до сих пор недоступны трудовому земледельческому или скотоводческому населению, частный транспорт был запрещен, грузовики принадлежали военному ведомству, родственники жили поблизости, количество праздничных дней не превышало четырех в год — на праздник Нового Года по лунному календарю. Так что праздношатающихся в стране не было. А у греков имелись деньги.

Не знаю, как сейчас, но до самого вторжения отношение афганцев к «шурави» было вполне дружественным. Советско-афганская граница на значительном протяжении была установлена по рекам Аму-Дарье и Пянджу. Ежегодные паводки с гор регулярно разрушали проволочные заграждения вдоль берега. Вода прокладывала новые русла. Советская сторона восстанавливала их относительно линии фарватера, проблем с демаркацией не возникало. Похоже, что афганцы ничего не знали о самом этом понятии. Зачем им демаркация? Границы противоречат самому духу Востока: купец собрал караван, захотел — поехал куда ему нужно. Грабить его позволено только разбойнику.

Современные караваны из Индии шли через Пакистан и Афганистан, либо северным маршрутом, через легендарный Хайберский проход на Термез, либо южным, через Кветту, Кандагар на Кушку. Посредничали в торговых операциях в основном пуштуны. Из Индии везли высококачественный хлопок (советский годился разве что на порох), шерсть, пух, ткани, опий-сырец в десятикилограммовых головках. Транспортным средством служили седельные тягачи «Мерседес», «Вольво», вызывавшие тогда неизменное восхищение у наших. Впереди, на белом «Мерсе», раскатывал караван-баши. На советской стороне караван стоял с неделю, пока шла проверка груза. Десятикилограммовые головки опия (его покупали для нужд фармацевтической промышленности) принимали по весу. Строгость восточных обычаев послужила дополнительной статьёй дохода для наших баб. Не хочу врать о проституции, дело интимное, но таможенницы нашли способ зарабатывать стриптизом прямо на рабочем месте. В первый день по прибытии каравана, они одевали мини-юбки, самые отчаянные — без трусов, либо, в зависимости от вкусов, купальные костюмы, и в таком виде принимали товар. Афганцы буквально валились с ног. На другой день наши появлялись в платьях до пят и ходили в них несколько дней подряд. Пока среди караванщиков не начиналось волнение, и те, наконец, не давали бакшиш начальству, от которого что-то перепадало и самим таможенницам. Стриптиз возобновлялся. Когда поток иссякал, дамы вновь появлялись в длинных траурных платьях.

На границе похожие одеяния и платки выдавали «ханум» — женам советских специалистов, выезжавших на работу в Афганистан. Не столько из уважения к местным обычаям, сколько из соображений безопасности, чтобы избежать неприятностей. В той части Востока белая женщина стоила огромных денег, но даже с самыми свирепыми племенами проблем у специалистов не возникало — вода нужна всем. Стоило тому же начальнику геологической партии после обеда напиться и завалиться где-нибудь на буровой, как его тут же относили к «ханум» и оставляли у дверей. Утром приходили: