Петр Мультатули - «Господь да благословит решение мое...»

Ясно, что речь идет о великом князе Николае Михайловиче, высланном Царем из столицы за недопустимые высказывания об Императрице Александре Федоровне. Сама личность великого князя Николая Михайловича, яркого историка, оригинала, блестящего офицера, неустанного критика всего и вся, атеиста, масона и сторонника реформ, придает его тифлисским встречам с великим князем Николаем Николаевичем особую остроту. Тем более, что оба великих князя терпеть не могли друг друга. Мы уже приводили уничижительные слова Николая Михайловича по поводу полководческих способностей своего родственника-главнокомандующего. Николай Николаевич платил ему тем же. Генерал Данилов в панегирике своему бывшему начальнику, как может, старается очернить имя великого князя Николая Михайловича, к тому времени расстрелянному большевиками. Он обвиняет его и в двуличности, и в политических амбициях, и в моральной нечистоплотности, и в зависти к великому князю Николаю Николаевичу. Но среди прочего Данилов приводит одни очень характерные слова Николая Михайловича, сказанные им Царю во время войны о своем родственнике: «Популярность его вовсе не идет на пользу Престолу или престижу Императорской фамилии. При возможности всяких смут после войны, надо быть начеку и наблюдать зорко за всеми ходами для поддержания сей популярности» [472] Данилов Ю. Н. Великий Князь Николай Николаевич, с. 97. .

В другом месте Данилов приводит слова Сазонова, сказанные им великому князю Николаю Михайловичу, что «все Великие Князья (за исключением все возраставшей популярности Великого Князя Николая Николаевича, несмотря на его удаление на Кавказ), потеряли любовь и уважение русского общества» [473] Данилов Ю. Н. Великий Князь Николай Николаевич, с. 95. .

Как известно, «прогрессивный блок» наиболее приемлемой для себя считал кандидатуру великого князя Михаила Александровича в качестве регента. Князь Львов, со своей стороны, хотел видеть на престоле Николая Николаевича и с ним поэтому неоднократно велись беседы. Великий князь был популярен и в политических кругах Антанты, которые имели большое влияние на думских заговорщиков. Естественно, что амбициозные и недалекие члены Дома Романовых, а таковых было перед закатом Империи множество, были не в восторге от подобного возвеличивания великого князя Николая Николаевича. Подыгрывая заговору и всячески интригуя против Николая II, великокняжеские кланы хотели видеть на престоле своих представителей. Особенно в этом была замечена великая княгиня Мария Павловна (старшая), которая мечтала сделать своего сына великого князя Кирилла Владимировича — Императором. На крайний случай великокняжеская семья была готова на воцарение наследника цесаревича Алексея Николаевича при регентстве великого князя Михаила Александровича, но видеть на престоле самолюбивого и плохо скрывающего к ней свое презрение великого князя Николая Николаевича она не хотела. Скорее всего, «съезд» 16 великих князей, о которых говорит Мельгунов, постановил довести до сведения великого князя Николая Николаевича свое отрицательное отношение к его кандидатуре в качестве «правителя и царя». Иначе трудно объяснить, почему для встречи с Николаем Николаевичем в Тифлис отправился один из самых нелюбимых последним великих князей, и почему Николай Николаевич после встречи с ним так резко отказался от своего участия в заговоре.

Однако, как только до Кавказа дошли известия о февральской революции и отречении Государя, «герцог С. Г. Лейхтенбергский (пасынок великого князя Николая Николаевича) был экстренно командирован в Батум на специальном миноносце для свидания с Николаем Николаевичем. Эта миссия была секретная и настолько срочная, что командиру миноносца дано было предложение „сжечь котлы, но полным ходом доставить герцога к отходу батумского поезда“. Тогда ходили слухи, что в контакте с Балтийским флотом и некоторыми войсковыми частями Черноморский флот должен был перейти в Батум и там, и по всему побережью, произвести демонстрацию в пользу Николая Николаевича, и доставить его через Одессу на Румынский фронт и объявить Императором, а герцога Лейхтенбергского — наследником» [474] Мелыунов С. П. На путях к дворцовому перевороту, с. 161. .

Были такие планы относительно великого князя Николая Николаевича у морского командования или нет, сказать трудно, но ясно, что если они и были, верхушка армии их не поддержала. Для Алексеева и его соратников возвращение Николая Николаевича означала бы возвращение его генералов (Данилова, Янушкевича и др.), которые начали бы наводить свои порядки. Для Алексеева, который с трудом выправлял результаты их «выдающегося» командования в 1914–15 годах, и который рассчитывал на свою ведущую роль в новой расстановке сил, — появление битых генералов во главе с великим князем было совсем нежелательно. У Алексеева были свои планы и «свой» заговор.

Император Николай II не знал, до какой степени дошло общение между группой Гучкова и его генералами. В условиях с каждым днем растущей изоляции он мог лишь догадываться о каких-то проявлениях этого общения, но общей картины представить не мог. Он не мог себе представить, что обласканный и возвышенный им генерал, человек, с которым они проработали два тяжелых года, человек, с которым они вместе готовили общие стратегические операции и приближали победу, сможет предать его. Тем не менее, Николай II почувствовал опасность.

Анна Вырубова писала, что Государь «высказывал сожаление, что в Петрограде и Царском Селе нет настоящих кадровых войск (в Петрограде стояли резервные полки), и выражал желание, чтобы полки гвардии поочередно приходили в Царское Село на отдых, думаю, чтобы, в случае нужды, предохранить от грозящих беспорядков. Первый приказ последовал Гвардейскому Экипажу выступить с фронта в Царское Село, но почти сейчас же получил контрордер от временного начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерала Гурко, заменившего больного генерала Алексеева. Насколько я помню, командир Экипажа испросил тогда дальнейших приказаний Государя через дворцового коменданта. Государь вторично приказал Гвардейскому Экипажу следовать в Царское Село, но, не доходя Царского, снова Экипаж был остановлен высшими властями под предлогом, кажется, карантина, и только после третьего приказания Его Величества прибыл в Царское Село. Государь вызвал и другие гвардейские части. Так, например, он приказал уланам Его Величества следовать в Царское. Но Государь рассказывал, что приехавший генерал Гурко под разными предлогами отклонил приказание Государя» [475] Царственные мученики в воспоминаниях верноподданных, с. 227. .