Дэвид Уилкок - Наука Единства

“Шриниваса Рамануйян — самый странный человек во всей математике, а возможно и во всей истории науки. Его сравнивали со взрывом сверхновой, освещавшем самые темные и самые важные углы математики вплоть до его трагической гибели от туберкулеза в возрасте 33 лет, как и Римана до него. Работая в полной изоляции от главных течений в своей области, он смог заново вывести то, на что западным математикам потребовалось сто лет. Трагедия жизни Рамануйяна в том, что большинство его трудов было утеряно, а уравнения заново открывались известными математиками. Рассеянные в тетрадях мало понятные уравнения — модулярные функции — самые странные из всех когда-либо обнаруженных уравнений…

В работе Рамануйяна постоянно появляется число 24 (8 х 3). Это пример того, что математики называют магическими числами, постоянно появляющимися там, где их меньше всего ожидают, и по причинам, которых не понимает никто. Функция Рамануйяна чудесным образом появляется и в теории струн… В теории струн каждой из 24-х видов функции Роамануйяна соответствует физическая вибрация струны…

Когда выводилась функция Рамануйяна, число 24 заменялось числом 8. Следовательно, критическое число для суперструны — 8 + 2, то есть 10. Таково происхождение десятого измерения. Чтобы оставаться плотной, струна вибрирует в десяти измерениях, ибо этого требуют выведенные Рамануйяном функции, основанные на числе 8. Иными словами, у физиков нет ни малейшего понимания того, почему в качестве измерения струны выделены 26 измерений.

[Следующее предложение читайте очень внимательно и помните, что это говорит высокоуважаемая и авторитетная фигура в официальных научных кругах.]

“В этих функциях якобы проявляется некий вид глубинной нумерологии, которую не понимает никто…

В итоге, происхождение десятимерной теории столь же загадочно, как и сам Рамануйян. Когда аудитория спрашивает, почему природа должна существовать в десяти измерениях, физики вынуждены отвечать: “Мы не знаем”.

Как можно понять из вышеприведенного отрывка, современные физики-теоретики теории суперструн чувствуют, что в основанной на октаве системе Рамануйяна, формирующие измерения энергии “не симметричны”, поэтому они добавляют два дополнительных измерения, чтобы математически увязать все воедино. В этом отрывке описываются десять измерений традиционной теории суперструн. И очень грубым способом теоретики струн взяли группу из трех октав Рамануйяна, или 24 измерения, и прибавили к ней два дополнительных измерения, чтобы получить 26. Можно подумать, что если у вас были бы три разных Октавы, каждая из которых обладала огромной музыкальной симметрией, вам бы не захотелось разбивать симметрию так, чтобы прибавить ко всей группе только два измерения, — но большинство теоретиков (увы!) не музыканты!

В сноске 13 на стр. 346 книги Гиперпространство , Каку показывает, что Октаву можно представить и по-другому, убрав два “дополнительных” измерения, прибавленных физиками:

“Если мы нарушаем симметрию струны, два вибрационных режима можно убрать, оставляя 24 вибрационных режима, появляющихся в функции Рамануйяна”.

Сейчас, когда мы понимаем вибрацию и принимаемые ею формы, легко понять, откуда возникла такая ошибка. И как мы увидим в последующих главах, все наше понимание энергии и квантовой физики сильно искажено. Когда искажения выявляются, и мы видим работающие здесь геометрии, мы обнаруживаем ту самую “симметрию”, в которой нуждались теоретики струн и которую пытались сохранить, добавляя два дополнительных “измерения”. Сталкиваясь с гением Рамануйяна, очень похоже на то, что он или его источник информации хорошо знали, что делают; а сам факт, что мы еще не поняли многие его теоремы, служит весьма прозрачным намеком на то, что мы еще не решили “головоломку”. Добавление двух лишних измерений — просто привычное кратчайшее расстояние сделать так, чтобы на бумаге все выглядело хорошо.

Сейчас, когда мы понимаем вибрацию и принимаемые ею формы, легко понять, откуда возникла такая ошибка. И как мы увидим в последующих главах, все наше понимание энергии и квантовой физики сильно искажено. Когда искажения выявляются, и мы видим работающие здесь геометрии, мы обнаруживаем ту самую “симметрию”, в которой нуждались теоретики струн и которую пытались сохранить, добавляя два дополнительных “измерения”. Сталкиваясь с гением Рамануйяна, очень похоже на то, что он или его источник информации хорошо знали, что делают; а сам факт, что мы еще не поняли многие его теоремы, служит весьма прозрачным намеком на то, что мы еще не решили “головоломку”. Добавление двух лишних измерений — просто привычное кратчайшее расстояние сделать так, чтобы на бумаге все выглядело хорошо.

Поскольку наше исследование продолжалось и после написания книги Сдвиг эпох , нас очень заинтриговало обнаружить, что традиционная научная модель, связывающая основанные на Октаве модулярные функции Рамануйяна с Платоновой геометрией, уже существует! Она появляется как гипотеза Таниямы-Шимуры, математически доказанная только в 1990-х годах. По существу, гипотеза констатирует следующее: все “основанные на Октаве” модулярные функции Рамануйяна могут быть смоделированы как эллиптические кривые.

Хотя полное определение “эллиптических кривых” достаточно сложное, основное положение таково: эти кривые реально имеют форму тора или бублика, и обертывают Платоновы геометрии, особенно куб. Естественно, обнаружив этот факт, мы были очень взволнованы. (Математика, описывающая эту конфигурацию, позволила Эндрю Вейлю совершить математический прорыв в доказательстве Теоремы Ферми (середина 1990-х годов), считавшейся “самой большой математической головоломкой последних 300-т лет.)

Итак, выражаясь простыми терминами, современные математические теории подкрепляют результаты наших моделей вибрирующей жидкости — то есть Платоновы геометрии, которые окружаются и создаются спиралевидными или кривыми линиями. Как показывает гипотеза Таниямы-Шимуры, основанные на октаве модулярные функции Рамануйяна геометрические по природе, и геометрия точно увязывается с тем, чего бы мы ожидали в гармонической модели.

Представление об измерениях или плотностях, организованных в октаву, дает совершенную теорию вибрации. Она объединяет видимую и не видимую Вселенную в единую, очень простую, “твердокаменную” (как сказали бы физики), стройную и элегантную теорию. Именно вибрация связывает воедино все эти концепции. Мы знаем, что высоты звука или тоны — ни что иное, как вибрации молекул воздуха, и что цвета — ни что иное, как вибрации фотонов света. По аналогии, Платоновы Тела — еще одна форма выражения вибрации, в данном случае вибрации энергетических волн, которые сводятся в одну точку, а затем вращаются и спиралевидно раскручиваются внутрь и наружу из общего центра посредством свары или “Великого Дыхания”.