Владимир Бешанов - Кадры решают все: суровая правда о войне 1941-1945 гг.

«Таких учебных заведений еще не было в других армиях… Как я уже упоминал, подобных учебных заведений не было не только у нас, но и за рубежом, так что все приходилось начинать сначала, идти непроторенным путем».

Он так и умер, не узнав, что в России Академия Генштаба существовала с 1832 года, в других странах — еще раньше.

Идя «непроторенным путем», в этом учебном заведении попытались было создать кафедру стратегии, но быстро от идеи отказались в связи с полным отстрелом почти всех военных теоретиков в стране. В 1935 году была сделана попытка организовать курс лекций по стратегии в Военной академии им. Фрунзе, но и она провалилась. Заместитель начальника академии Щаденко поставил на место начальника военно-исторического факультета: «Это что еще за курс стратегии? Стратегией занимается лично товарищ Сталин, и это не наше дело»!

Первые месяцы учебы «ушли на повторение и пополнение знаний по боевой технике Красной Армии». Зимой 1936/37 года два занятия по оперативному искусству успели провести командармы Уборевич и Якир. Слушателям они показались слишком сложными и заумными:

«Многие высказывали недоумение: почему это Уборевич так осложнил оперативную обстановку и вынудил войска Западного фронта отражать контрудар мощной группировки немецких войск из Восточной Пруссии? А на занятиях, которые проводил Якир, случилось как будто и вовсе несообразное: наш мехкорпус, входивший в состав ЭРП, не сумел преодолеть сопротивление немецкой танковой дивизии. Почему?… Не все могли взять себе в толк: с какой стати руководители занятий сводили к такому неудачному финалу наступательные операции наших войск»…

Уже через полгода учебы, в июне 1937 года их выпустили, ибо в войсках не осталось командиров: полковников А.В. Василевского (1895–1977) и В.В. Курасова (1897–1973) — в Генштаб; полковника А.И. Антонова (1896–1962) — начальником штаба Московского военного округа; полковника М.В. Захарова (1898–1972) — начальником штаба в Ленинградский военных округ. Остальных распределили всего лишь заместителями и начальниками оперативных отделов, но ненадолго. Так, Казаков стал начальником штаба Средне-Азиатского военного округа уже в марте 1938 года.

Как показал «неудачный финал наступательных операций наших войск» в 1941–42 годах, советские генштабисты по-прежнему предпочитали не «осложнять оперативную обстановку» и умели только рисовать гениальные планы разгрома противника, независимо от его истинных намерений. Так, в ночь на 28 июня 1942 года начальника штаба Брянского фронта генерал М.И. Казаков усиленно обдумывал план Орловской наступательной операции, а утром «все вдруг круто изменилось»: немцы начали операцию «Блау» — генеральное летнее наступление — и через неделю были в Воронеже. А почему? Побитый стратег сообщает:

«Основная ошибка заключалась в том, что до самого начала операции «Блау» у нас мало кто принимал всерьез ( он вообще представлял ли себе обязанности начальника штаба фронта? ) возможность главного удара немцев на курско-воронежском направлении».

Главной же причиной разгрома «был недостаток опыта в управлении войсками в условиях сложной операции». Сложная — это значит, что немцы наступают и одной дивизией бьют уже не мехкорпус (как допускал в своей лекции «враг народа» Якир), а 5-ю танковую армию А.И. Лизюкова. Почему? Да потому, что говоря словами генерал-полковника Л.М. Сандалова (1900— 1987), «штабы всех степеней 4-й армии, можно было считать готовыми для управления войсками при развитии событий в нормальной обстановке ».

То есть, они были готовы разбить любого супостата, но при условии, что он останется стоять на месте и не будет сильно сопротивляться, чтобы усложнить, понимаешь, обстановку. Как тут не вспомнить высказывание казненного за ненадобностью Вацетиса: «Решает за противника тупица, а представить себе десять вариантов его возможных действий обязан любой военачальник».

За пять предвоенных лет (1937— 1941) академия Генерального Штаба РККА выпустила более 800 «высокообразованных командиров», не умевших управлять войсками.

Да что там стратегия, если в академиях не изучали даже столь необходимую вещь, как организацию связи. Радиосвязь советские генералы просто игнорировали, слишком мудреная штука. Руководить предпочитали из теплого штаба, по телефону. Если бомба или снаряд перебили провода, использовали посыльных.

Почти отсутствовали средства кодирования переговоров, радиоразведки, шифровальные машины. Развитию связи значения не предавали, радиосвязь не любили и боялись ее. Поэтому советские штабы тотчас теряли управление, едва войска трогались с места. Сандалов свидетельствовал:

«Командный состав и штабы всех соединений, в том числе и штаб армии, не умели управлять войсками при помощи радио и не любили этот вид связи из-за трудности его применения по сравнению с проводной связью».

В 1932 году командир артиллерийского полка Московской Пролетарской дивизии Н.Н. Воронов в составе делегации побывал в Италии на военных маневрах:

«Меня поразило обилие в итальянских войсках полевых радиостанций. Понравилась четкость штабной работы, которая значительно сокращала время подготовки боевых документов… На составление боевого приказа командир дивизии затрачивал 50 минут, командиры полков — 30–40 минут. Такой оперативности следовало поучиться».

Тем интереснее общие выводы советской делегации:

«Орудия батареи были старомодного типа, времен первой мировой войны, никакого интереса не представлявшие. У нашей военной миссии составилось весьма невысокое мнение о боевых качествах итальянских войск, особенно артиллерии. Красная Армия далеко обогнала их и по качеству вооружения, и по боевой выучке личного состава».

В 1936 году Николай Николаевич вновь побывал в Италии и снова был «разочарован до предела»: «вообще поучительного для нас в Италии было мало. Мы еще раз убедились, что итальянская армия далеко не соответствует современным требования». В то же время Воронов снова отметил: «Понравилось мне на маневрах широкое применения итальянцами радиостанций различного назначения. Стало обидно, что мы на родине еще не достигли такого высокого качества радиостанций для всех родов войск».

Острый дефицит современных средств связи означал не только потерю управление, но и отсутствие всякого взаимодействия между родами войск. Не страшно, ибо мы всех обогнали «и по качеству вооружения, и по боевой выучке», а сила Красной Армии в «правильной политике» высшего руководства страны.

Можно, конечно, снова все беды свалить на Тухачевского. Но при нем советские разработки в области скрытой связи и радиолокации были на передовых рубежах в мире. Однако разработчиков-вредителей репрессировали вслед за маршалом. Наркомат связи с середины 1936 года вообще сделали местом ссылки высокопоставленных чекистов перед их уничтожением. Сначала им руководил один из заместителей Ягоды — Г.Е. Прокофьев, затем сам Генрих Григорьевич, потом — уволенный из армии Халепский, после него — «вселагерный шеф», строитель великих каналов М.Д. Берман. Связью они интересовались менее всего.