Марк Солонин - 23 июня: «день М»

Дальше начался безостановочный отход. Оперативная сводка штаба 6-й Армии № 6 от 27 июня гласит:

« …4-й мехкорпус, совершив ночной марш из района Судовая Вишня, с 6 часов начал сосредоточение в район леса севернее Оброшин (отход на 40 км к пригородам Львова) … перед фронтом корпуса 26.6.41 г. действовали части противника численностью до батальона. В районе Мосьциска противник не обнаружен. Корпус боя не принял ». (70, стр. 156)

Пехота, с батальоном которой воевал 26 июня 4-й МК, была не простой, а горной (1-я и 4-я горно-стрелковые дивизии). Это значит, что на ее вооружении не было тяжелых пушек калибра 105 мм и 150 мм, которые хотя бы теоретически могли использовать обычные пехотные дивизии вермахта для борьбы против КВ и Т-34. Стандартная же немецкая 37-мм противотанковая пушка в бою с новыми советскими танками была практически бесполезна. Что подтверждается сообщениями с двух сторон фронта. Командир 32-й тд пишет в своем докладе: « Броня наших танков 37-мм пушками немцев не пробивается; были случаи, когда танк КВ имел до 100 попаданий, но броня не была пробита ». А вот как описываются бои на западных подступах к Львову в истории 1-й горно-стрелковой дивизии вермахта:

« …ранним утром 25 июня русские танки один за одним появляются на опушке леса в районе населенного пункта Язув Старый… Наша 3,7-см противотанковая пушка спокойно выжидает, когда танки подойдут на достаточное для стрельбы удаление. Когда расстояние сокращается до 600м, из орудия открывается огонь. Практически каждый выстрел приходится в цель. Отчетливо различимы огневые следы снарядов. Однако позже мы перестаем верить своим глазам: наши противотанковые снаряды просто отскакивают от танков. Не останавливаясь, танки неприятеля продолжают приближаться к нам, ведя огонь из всех орудий. Затем происходит нечто неожиданное: оправившись от испуга перед стальными колоссами, наши пехотинцы начинают атаковать, забрасывая машины ручными гранатами. Во 2-м взводе 13-й роты 98-го полка находится наш чемпион мира по лыжам Бауэр, который, запрыгнув на один из Т-34, проталкивает гранату ему в дуло. Один за другим танки противника выводятся из строя — бойцам надо отдать должное за невероятное мужество и решительность… » (33, стр. 162)

Даже новейшая (для лета 41-го года) немецкая 50-мм противотанковая пушка оказалась малопригодна в бою против танков 4-го мехкорпуса. В описании боевых действий 4-й горно-стрелковой дивизии вермахта читаем:

« Передовая группа вышла на шоссе Грудек Ягельонски—Львов. В районе населенного пункта Кальтвассер группа встретила танки неприятеля. Снаряды 3,7-см и 5-см противотанковых орудий были не в состоянии пробить их броню. Мужественные артиллеристы продолжали вести огонь из 5-см пушек даже тогда, когда танки находились уже в 5 метрах от них. Танки переезжали орудия. Материальные потери были огромны… » (33, стр. 209)

А. Исаев, из книги которого были процитированы эти отрывки, сопровождает первый из них следующим комментарием: « В этом описании виден один из ответов на вопрос «Куда делись советские танки?»… Нет ничего удивительного в том, что личный состав 1-й горно-стрелковой дивизии не бросился бежать при появлении танков Т-34, а решительно атаковал их в ближнем бою, пользуясь отсутствием сопровождающей танки пехоты ». Действительно, что тут удивительного? Увидел танк, броню которого не пробивает противотанковая пушка, подбежал, запрыгнул, засунул… Ну, а ответ на вопрос «Почему никуда не делись немецкие танки?» очевиден: дулы у них были узкие, калибра 20—37—50 мм, в такую дулу никакую гранату не засунешь…

В поисках других ответов на вопрос «Куда делись советские танки?» обратимся снова к докладу командира 32-й тд. Суммирование потерь, понесенных дивизией во время боев с немецкой пехотой в период с 23 по 29 июня, дает цифру в 23 танка. Еще 11 танков потеряли два танковых батальона, которые вечером 22 июня были выдвинуты в район Радехова, где днем 23 июня произошел бой с частями 11-й немецкой танковой дивизии. Итого 34 танка. После этих боев начался многодневный марш на восток, причем с каждым днем темп отхода непрерывно нарастал: 29 июня 4-й МК оставил Львов, 3 июля корпус был уже в Збараже (135 км на восток от Львова), утро 9 июля застало 4-й МК в районе городка Иванополь (180 км от Збаража). Наконец, 12 июля остатки 4-го МК прошли по киевским мостам через Днепр и сосредоточились в районе Прилуки (120 км к востоку от Днепра, 650 км от границы). В ходе этого стремительного «дранг нах Остен» 32-я тд имела многочисленные стычки с преследовавшими ее передовыми отрядами немецких моторизованных частей. Конкретная цифра потерь в этих стычках названа в докладе полковника Пушкина только один раз: « … 10.7.41 г. Группа танков капитана Карпова (10 танков и 2 бронемашины) сосредоточилась в районе Бейзымовка ив 20 часов атаковала противника в направлении Ольшанка, но, не поддержанная пехотой, в 23 часа отошла и заняла оборону в 300—400 м южнее Ольшанка. В течение последующего дня группа вела непосильный бой в этом же районе и в результате бегства с фронта 32-го мотострелкового полка была уничтожена и оставлена на поле боя, за исключением одного танка… » (63, стр. 185)

Итак, 43 танка«поименно» потеряны в бою. Можно предположить, что какая-то, сопоставимая с названной, цифра потерь не была отражена в описании боевых действий дивизии. Однако же в приложенной к докладу «Сводной ведомости материальной части» стоят совершенно другие цифры потерь: 37 КВ, 146 Т-34, 28 БТ-7, 58 Т-26. Итого: 269 танков(не считая плавающих танкеток Т-37). Впрочем, и эти цифры феноменальных потерь непробиваемых танков не совпадают с наличным остатком. Простая арифметика показывает, что даже после потери 37 КВ в 32-й тд должно было оставаться еще 12 таких танков. Но в подписанном 15 июля 1941 г. начальником АБТУ Юго-Западного фронта докладе «О состоянии и наличии материальной части мехкорпусов фронта» читаем: « 4-й механизированный корпус приступил к отводу своих частей в район Прилуки. Наличие материальной части 4-го механизированного корпуса: КВ — 6, Т-34 — 39, БТ -23, всего 68 танков ». (70, стр. 89) 6 танков КВ (из первоначального числа 99) остались во всем корпусе, а не в одной только 32-й тд. Правда, уже через два дня, 17 июля, все тот же генерал-майор Моргунов подписывает следующий доклад, из которого следует, что в отошедшем за Днепр 4-м МК обнаружено несколько большее число танков: « КВ — 10 штук, Т-34 — 49 штук, БТ-7 — 23 штуки, Т-26 — 18 штук » (70, стр. 90) 10, конечно же, больше, чем 6, но все равно не 12…

О том, что большая часть потерь танков не была связана с воздействием противника, свидетельствует и соотношение потерь личного состава и боевой техники. Так, согласно докладу командира 32-й тд, 63-й танковый полк этой дивизии в период с 22 июня по 30 июля 1941 г. потерял 17 человек убитыми и 63 ранеными. В то же время было потеряно 14 КВ (из 18), 61 Т-34 (из 71), 42 Т-26 (из 42), 19 Т-37 (из 19), 9 БА (из 10), а всего 145 единиц бронетехники. (63, стр. 190) Для понимания значения этих цифр следует напомнить, что личный состав танкового полка не состоит из одних только танковых экипажей, соответственно танкисты составляют только часть от указанного выше числа потерь. В 64-м танковом полку 32-й тд убито 47 и ранено 64 человека. При этом потеряно 154 единицы бронетехники (23 КВ, 85 Т-34, 5 БТ-7, 16 Т-26, 19 Т-37, 6 БА). В целом 32-я танковая дивизия потеряла за все время боев июня-июля 1941 г. убитыми 139 и ранеными 356 человек. Вероятно, это и можно назвать «малой кровью», да вот только странная эта война шла не на чужой, а на своей земле…