Павел Курлов - Гибель императорской России. Воспоминания

Излюбленным детищем министра надо считать вопрос об аграрной реформе, от правильного решения которого, по его мнению, зависело самое существование государства. В России, при абсолютном монархическом строе, как бы поощрялось среди крестьянства крайнее социалистическое направление. Крепостное право, а затем общинное владение землей уничтожали принцип частной собственности и вкореняли в крестьян убеждение, что земля — общая. Такой способ владения землей имел еще и другую дурную сторону, так как ослаблял в крестьянах-общинниках стремление к интенсивному хозяйству на непринадлежащих лично каждому из них участках. Отсутствие у них лично принадлежащей им земли подрывало уважение к чужому праву собственности на соседние с ними помещичьи имения. Несмотря на то, что к сторонникам общинного землевладения принадлежали, по разным основаниям, не только либералы, но и большинство консерваторов, на которых правительству естественно было опираться, П. А. Столыпин, придя к убеждению, что только путем создания института частной собственности у крестьян можно поднять самое понятие о собственности, составляющее основной принцип всякого общежития, а тем более государства, провел закон о выселении крестьян на хутора при широком содействии правительства. Он был совершенно убежден, что мелкие собственники окажутся наиболее твердым, с точки зрения правительства, классом, причем не боялся возникновения деревенского пролетариата, что и высказал с кафедры Государственной Думы при обсуждении этого законопроекта. Министр направлял все свои силы к тому, чтобы выселение крестьян на хутора велось самым интенсивным образом и в 1909 году, вместе с министром земледелия и землеустройства А. В. Кривошеиным, лично объехал некоторые губернии, знакомясь на месте с ходом работ землеустроительных комиссий. В течение зимы министр приказал приехать в Петербург со всей России непременным членам губернских присутствий по землеустройству. Он сам торжественно открыл первое заседание, и надо было видеть, с каким одушевлением он выяснял перед собранием цели и задачи новой аграрной реформы. Речь эта, благодаря ораторскому таланту П. А. Столыпина, произвела на присутствовавших очень большое впечатление. Дальнейшие работы съезда, протекавшие под председательством товарища министра внутренних дел А. И. Лыкошина, ежедневно докладывались министру.

Не менее важным государственным делом надо считать заботы П. А. Столыпина о реорганизации полиции, вылившиеся в определенный законопроект; к сожалению, 3-я Государственная Дума не успела рассмотреть, а 4-я, занятая революционной работой, совсем не удосужилась его обсуждать. Мысль о необходимой реформе полиции возникла у П. А. Столыпина еще в 1906 году. Была организована комиссия под председательством бывшего товарища министра внутренних дел А. А. Макарова, которая выделила для детального обсуждения основных вопросов подкомиссию, под председательством директора департамента полиции М. И. Трусевича. Я принял участие в этой комиссии в качестве исполняющего обязанности вице-директора департамента.

С назначением на пост начальника главного тюремного управления я, по высочайшему повелению, был оставлен ее членом, продолжая участвовать в ней и в качестве товарища министра, хотя председателем оставался до конца А. А. Макаров. До моего вступления в члены комиссии, последняя выработала законопроект об исключительном положении и неприкосновенности личности. В подкомиссии были собраны все иностранные законодательства и даже инструкционные положения, регулирующие это дело в других государствах, а также составлен сборник всех тех обязанностей, которые лежали на русской полиции и были разбросаны по различным частям свода законов. Исходя из того положения, что полиция исполняет массу функций, не имеющих ничего общего с ее прямым назначением, был выдвинут первый принцип об освобождении ее от этих обязанностей, чтобы дать ей возможность заняться своим прямым делом. Вторым принципом было улучшение материального быта полицейских чинов, в связи с необходимым увеличением штатов, поднятие образовательного ценза и уничтожение полной зависимости полиции от личного усмотрения местного начальства. Третьим — объединение полиции и отдельного корпуса жандармов как в центральных, так и в местных учреждениях. Четвертым — согласование действий офицеров отдельного корпуса жандармов с деятельностью чинов судебного ведомства по производству дознаний о политических преступлениях, причем в этом случае функции корпуса жандармов сокращались и восстановлялся порядок, указанный в судебных уставах Императора Александра II. По выработке этих основных положений, они были переданы в пленум комиссии, детально рассмотрены, и готовый законопроект был внесен в Государственную Думу.

Этим законопроектом затрагивался вопрос о подчинения департамента полиции и отдельного корпуса жандармов одному лицу — товарищу министра внутренних дел, который мог совместить в себе и должность командира корпуса. Вопрос этот на практике вызывал постоянные недоразумения, и обе эти должности то соединялись, то разъединялись, в зависимости от взглядов министра внутренних дел и личностей кандидатов на эти посты. В законодательном порядке он был разрешен весной 1905 года, когда была учреждена должность товарища министра внутренних дел, заведующего полицией и командира корпуса жандармов в лице генерал-майора Д. Ф. Трепова. В ноябре того же года с назначением Д. Ф. Трепова дворцовым комендантом эта должность была упразднена, а заведование департаментом полиции принял на себя министр внутренних дел П. Н. Дурново. Со вступлением в министерство П. А. Столыпина эти функции были возложены на товарища министра А. А. Макарова при отдельном командире корпуса. Я заместил А. А. Макарова во время сохранения этого разделения. В феврале 1909 года П. А. Столыпин тяжко заболел. Когда он стал понемногу оправляться, я беседовал с ним по этому поводу. Министр безусловно стоял за соединение, и мы обсуждали только: провести ли в законодательном порядке высочайше утвержденную инструкцию генералу Трепову, или назначить меня командиром корпуса и фактически соединить вновь эти должности. Первое предположение вызывало известные осложнения, так как Д. Ф. Трепову было предоставлено право всеподданнейшего доклада помимо министра, право заседать в Совете Министров и распоряжаться кредитом, что П. А. Столыпин и я находили невозможным. Поэтому министр остановился на второй комбинации, тем более что ее легко было осуществить, так как я, как бывший военный, мог быть переименован в военный чин. Единственное затруднение состояло в необходимости устроить другое назначение бывшему в то время командиром корпуса жандармов барону фон Таубе.