Владимир Бацалев - Тайны археологии. Радость и проклятие великих открытий

Археологи долго искали хоть какие-нибудь следы сооружения, которое можно было отождествить с лабиринтом, но ничего не нашли. Пытались отождествить с лабиринтом дворец в Кноссе, раскопанный А. Эвансом. Это и в самом деле грандиозное сооружение, однако построено оно по классическим греческим канонам: огромный внутренний двор, вокруг которого располагались жилые и хозяйственные постройки. Даже Гомер выбрался бы из этого «лабиринта» без провожатого.

Но, может быть, критский лабиринт надо искать не на земле. Представим себе, что рядом с какой-нибудь скалой была геологическая аномалия: периодически или постоянно здесь возникали водовороты, которые уничтожали все живое, попадавшее в них. Естественно, они должны были вызывать суеверный ужас и требовали соответствующих жертв для собственного усмирения, естественно, на дне водоворотов обитал злой и страшный дух (в нашем случае — Минотавр), умилостивить которого собой и должен был Тезей. Однако последнему такое решение Миноса пришлось не по душе, о чём он честно сказал. Но Минос возразил: если Тезей на самом деле сын Посейдона, то бояться ему совершенно нечего, так как Зевс его в беде не бросит. Тем не менее Тезей, не слишком рассчитывая на отца, привязал себя канатом или веревкой, принесенной Ариадной, к какому-нибудь дереву или обломку скалы, после чего уже смело прыгнул в водоворот. Вполне возможно, что мысль о канате подсказал Тезею Дедал, ведь он тоже был афинянином. За это он чуть не поплатился, но ему удалось бежать, причем тоже по морю, а не по воздуху. Уже в IV веке до н. э. сами греки не верили в то, что Дедал мог летать как птица. Палефат об этом писал: «Дедал не летал на крыльях, а казался летящим преследователям, так как челн с раздутыми парусами мчался при сильно дующем ветре».

Крит — одна из самых сейсмически неустойчивых зон на земле. Вполне вероятно, что после очередного смещения земной коры природный лабиринт перестал существовать, а вся история борьбы Афин с Критом за морское господство вылилась в миф, настолько живучий, что и через две тысячи лет на монетах Крита изображали лабиринт в своей классической спиралевидной форме, а не каким-то подземным или наземным сооружением со множеством проходных комнат и тупиков.

Ныне загадочный Фестский диск хранится в музее города Ираклейон и по-прежнему ждёт того, кто сможет открыть его тайну.

Если плыть по Нилу от древних Фив к его устью, через четыреста пятьдесят километров пути вас поразит своей загадочной отрешенностью прекрасная долина. Форма долины напоминает латинскую D , а горы, ее окружающие, изрыты, словно ласточкиными гнездами, черными квадратными провалами гробниц, во многих из которых никто никогда не покоился. В полукольце гор, с запада защищенный водной преградой — великим Нилом, под ногами путешественника простирается город-призрак Ахетатон. Всего семнадцать лет — годы правления великого фараона-еретика Эхнатона — просуществовал этот наспех построенный и, вероятно, так толком и не обжитый древний город. Ему теперь тридцать три (почти тридцать четыре!) века, но никогда с тех пор, как его развалины покинули остатки жителей — художники, резчики по камню и дереву, скульпторы и каменотесы, рабочие и мастера, возглавлявшие строительные и коммуникативные работы, чиновники, вельможи, писцы, жрецы и министры, царицы и царевны, царевичи и соправители царя-еретика, — никогда больше не селились в нем люди — древние египтяне. Более того, археологи доподлинно выяснили одну существенную деталь: почти каждый из вельмож, кроме гробницы, определенной ему в ближайших горах царем-солнцепоклонником, на всякий случай тайком построил себе еще одну, попросторнее, в которой и нашёл последнее пристанище. Только находятся эти гробницы… в Фивах!

Древнейший город, ныне носящий арабское имя Луксор, долгое время именовался по-гречески, будучи, однако, в отличие от Семивратных, Стовратными Фивами, у древних Египтян назывался Нэ. Там же в Фивах, в Долине царей, похоронен и Эхнатон. Возможно, гробница, в которой его погребли — тоже наспех, как и все, что делалось при нем, — не первая; возможно, Эхнатона уже хоронили, и не раз, в Ахетатоне… Солнечногорская гробница великого еретика не найдена. Как не найдена гробница его прекрасной супруги царицы Нефертити. До нас дошло не так уж мало изображений первой красавицы прошлого, а вот мумии ее никто не видел. Есть призрачная надежда на то, что женские гробницы в Ахетатоне располагались вовсе отдельно от прекрасной долины, и, может быть, когда-то учёный мир потрясет известие о том, что легендарная царица все же найдена… Однако всё меньше надежд на то, что произойдёт это в XX веке.

Награждение Парсинефера. Рельеф из гробницы Парсинефера в Ахетатоне

В двадцать один год Аменхотеп IV, будущий фараон Эхнатон, стал соправителем своего отца Аменхотепа III, царя, при котором Египет достиг поистине вершины своего расцвета. Произошло это в праздник-«сед», когда великий фараон отмечал тридцатилетие своего царствования. Четыре года женственный, вероятно, истеричный, да и «не от мира сего», будущий фараон Эхнатон, безусловно, находившийся до женитьбы под влиянием своей матери царицы Тейе, наслаждался жизнью с очаровательной красавицей Нефертити. Ещё два года, прошедшие с момента смерти отца, Аменхотеп IV продолжал ту же политику, что и его великий отец. Но постепенно все больше подпадал под власть другой женщины — супруги Нефертити. Ученые допускают, что не личные убеждения, а именно влияние первой красавицы заставило Эхнатона пойти против фиванского жреческого клана и объявить войну неслыханно влиятельному богу Амону-Ра, которого фиванская династия давным-давно и старательно внедряла в умы жителей всей страны, таким образом поначалу закрепляясь на троне, а впоследствии терпя значительные неудобства от того, что сами же возвеличили культ этого местного бога: фактическую власть в стране захватили еле при Аменхотепе III жрецы Амона. Мягкая и женственная Нефертити имела, видимо, настоящее львиное сердце, не терпящее разделения власти и жаждущее самовластья. Может быть, кто-то со стороны подсказал ей возможность замены старого бога на совершенно нового? Как бы то ни было, мы этого, вероятно, никогда не узнаем. Известно другое: неожиданно на шестом году правления Аменхотеп IV порвал со старой религией и возвел на духовный престол единого бога — Атона. Приведя религиозную систему государства к поклонению одному лишь Атону, Эхнатон, вероятно, решал не только духовные задачи: примирить народы империи с религией Египта желали и пытались его отец и дед. Решить ее молодому фараону, вероятно, хотелось одним махом, тем более что почти все завоеванные народы в той или иной степени выделяли из своих местных богов и божков именно бога Солнца. Однако жрецы Амона-Ра почти мгновенно объявили царя еретиком, и общество в считанные годы разделилось на два лагеря — приверженцев старого бога Амона и, как выяснилось, немногочисленных сторонников нового — Атона, отвергавшего всех старых богов. Даже если единобожие и назрело, нахрапом вводить его было, скорее всего, нельзя: Исиде, Осирису, Тоту, Анубису и другим богам и богиням поклонялись не одну тысячу лет, и требовалась осторожная постепенность. А Эхнатон объявил Атона «отцом», и все свои деяния, как фараона, согласовывал с этим заявлением.