Владимир Хабур - Мирное время

Как-то после вечерней работы Ходычу провожал молодой бухгалтер, с которым она познакомилась в Термезе, когда ехала в Дюшамбе. Его звали Николаем. Он опускал глаза, когда девушка смотрела на него, смущался, говорил невпопад.

Николай понравился Ходыче. Она вспоминала путешествие на автомобилях и беззлобно подсмеивалась над ним всю дорогу. Молодой человек еще больше смущался и краснел. Через несколько дней девушка сама подошла к нему и попросила ее проводить. В этот вечер Николай рискнул взять ее под руку. Прощаясь, они договорились каждый вечер уходить с работы вместе.

Однажды, провожая Ходычу, Николай предложил ей пойти к Дюшамбинке. Было уже поздно. Огромная круглая луна ярко освещала улицу, перед ними скользили тени, длинные, как телефонные столбы. Ходыча никогда не ходила к речке так поздно. Все же она согласилась: хотелось попозже вернуться домой.

От лунного света вода казалась серебряной. Река шумела и пенилась. Вдали блестели снежные шапки гор. Дул прохладный ветерок - развевал волосы, освежал разгоряченные щеки.

Ходыча села на большой камень у самой воды. Холодные брызги летели к ее ногам. Николай уселся позади девушки. Шум реки заглушал голоса. Чтобы услышать друг друга, им приходилось почти кричать. Поэтому они вскоре замолчали.

Приближался рассвет. Ярко-оранжевая луна скатывалась за горные хребты. Становилось холодно. Поеживаясь от предутренней прохлады, Ходыча поднялась.

- Пойдем, - сказала она и взяла Николая за руку.

Когда шли обратно, Николай обнял ее. Девушка не сняла его руки - так было легче подниматься вверх. На улице Ходыча освободилась из объятий Николая.

- Позвала б к себе когда-нибудь, - тихо сказал он.

- А разве здесь плохо? - Ходыча обвела рукой вокруг.

Николай шутливо вздохнул, попрощался и ушел домой.

Он шагал по пустой улице и негромко напевал какую-то песенку. Увидев собачонку, он страшным голосом закричал на нее. Собачонка испуганно взвизгнула и бросилась прочь. Дома Николай лег на топчан и мгновенно уснул.

Ему приснился чудесный сон.

Длинная, длинная дорога. По бокам растут высокие, стройные пальмы. Какие-то огромные плоды - не то огурцы, не то бананы - свешиваются с верхушек почти до земли. По дороге мчится длинный красивый автомобиль. За рулем - мужчина в белом пробковом шлеме, рядом дама - тоже в пробковом шлеме с кисеей. Автомобиль проносится по дороге, и вот он уже у колоннады какого-то дома. Из дверей выбегают черные люди в белых ливреях. Один открывает дверцу автомобиля и склоняется в низком поклоне. Мужчина в пробковом шлеме выходит из машины и подает руку даме. Они поднимаются по ступенькам. Он улыбается. Это - Николай. Он держит за руку смущенную Ходычу.

- Угодно сагибу принять ванну? - спрашивает человек в ливрее.

Николай утвердительно кивает. Вместе с Ходычой он входит в большую комнату. Два кресла стоят рядом. Они садятся. Четыре полуобнаженные девушки становятся сзади и обмахивают их радужными опахалами из перьев.

В комнату входит человек. Усы у него закручены кверху, он одновременно похож на кайзера Вильгельма и на главного бухгалтера Наркомзема. Человек подходит к Ходыче, снимает с нее шлем, долго разглядывает ее в упор, спрашивает у Николая:

- Сколько вы хотите за эту девушку?

Тогда Николай вскакивает с кресла и бьет кулаком кайзера-бухгалтера в то место, где у него растут усы. Человек падает...

Николай рассказал свой сон Ходыче. Они весело смеялись. Однако на главного бухгалтера Николай стал посматривать с неприязнью.

Теперь молодые люди старались пораньше уходить из Наркомата. В вечерней прохладе, взявшись за руки, они направлялись к реке. Прыгая с камня на камень, по узеньким тропинкам, перебираясь вброд через многочисленные ручейки, они забирались в заросли ивняка и усаживались на влажной, холодной траве.

Большая, веселая луна, казалось, светила только им.

Ходыча никогда еще так много не гуляла. Ей нравились прогулки с Николаем. Когда луна скрывалась за облаками и долина темнела, Ходыче становилось страшно и она брала юношу за руку. С ним ей было хорошо. Нравилось и то, что он, такой ловкий и сильный, краснел под ее взглядом, терялся, когда она клала руку ему на плечо.

Теперь уже и во время работы Ходыча ловила себя на мыслях о нем. Днем они почти не виделись. А вечером она с нетерпением ждала, когда откроется дверь и Николай, смущенно поглядывая на окружающих, негромко скажет:

- Ну, пойдем, что ли...

Ходыча не любила молчаливых людей, но когда молчал Николай, ей нравилось. Она считала это признаком вдумчивости, серьезного характера.

Обычно разговор поддерживала Ходыча. Она много рассказывала о себе, и постепенно Николай узнал о ней все. Девушка не лгала ему, как когда-то Боре Власову. Она чувствовала, что Николаю можно говорить правду. Юноша молча слушал ее.

С каждым днем Ходыча любила его все больше. Ее чувство было не похоже на то, какое она испытывала к Власову. Николая она любила и жалела. Жалела его за мрачное детство, за одиночество. Он никогда не говорил ей о своих планах на будущее, о своих желаниях. Это угнетало девушку. Ей хотелось узнать его самые сокровенные мечты. Не найдется ли там уголка и для нее?

Но Николай не должен был догадываться о ее чувствах. Для него она желала остаться такой же, как в первые дни их знакомства, - равнодушной, насмешливой и веселой.

Сидя на топчане за ситцевой занавеской, девушка часто брала в руки маленькое зеркальце и с любопытством и тревогой всматривалась в свое отражение. Она видела большие черные глаза, длинные, чуть загнутые кверху ресницы, прямой нос, пухлые губы. Ходыча улыбалась, успокоенная и довольная. Да, такую можно полюбить, и он должен полюбить!

Каждый вечер, провожая Ходычу, Николай просил разрешения зайти к ней. Девушка хмурилась, настроение у нее сразу портилось, сердито глядя на Николая, она говорила:

- В другой раз как-нибудь. Уже поздно... - быстро прощалась и уходила. Юноша оставался один, удивленный ее внезапной холодностью.

Дома Ходыча тихо плакала от жалости к себе и давала слово завтра же найти другую квартиру, где не стыдно будет принять Николая. Но комнат и углов в городе по-прежнему не было.

Когда начались дожди, прогулки молодых людей прекратились. Ходыча просила Николая не провожать ее в дождливые вечера: он был слегка простужен. Николай шел с ней до угла и, расставаясь, сердито пожимал девушке мокрую руку. Дальше она бежала одна, шлепая промокшими туфлями по лужам.

В выходные дни, если стояла плохая погода, они совсем не встречались.

В такое время Ходыча укладывалась на кровать, жевала сморщенный виноград и читала затрепанную книжку - какой-то старый роман. Изящные кавалеры дрались там на дуэли, высокопарным языком объяснялись в любви своим прекрасным дамам и с вожделением созерцали маленькие туфельки, выглядывающие из-под кринолинов. Сейчас все эти выдуманные герои были чужды и непонятны Ходыче. Сквозь пышные стены будуаров виднелись зеленые берега Дюшамбинки, и девушке казалось, что она еще ощущает прикосновение крепких рук Николая, помогающего ей перепрыгнуть через канаву. Ходыча закрывала глаза и убирала роман под подушку.