Владимир Хабур - Мирное время

- Если середняки сопротивляются, то и середняков, - не задумываясь, ответил Куранский.

- Ну, ты уже чепуху несешь! - Иргашев встал. - Об этом нигде не сказано.

- Вам не сказано, а мне сказано.

- Кем?

- Я провожу линию Наркомзема, - с гордостью заявил Куранский.

- Такой линии нет. Есть одна линия и это линия нашей партии, - твердо сказал Иргашев. - А кто тебе дал такие установки?

- Наркомзем.

- Уж не Говорящий ли?

- А хоть бы и Говорящий! - вскипел Куранский. - Я послан сюда центром республики и не вам мне указывать...

Заседание затянулось далеко за полночь. Виктор слушал Куранского и все больше убеждался, что тот неправ. Но как сделать правильно, Виктор не знал. Какие-то догадки теснились у него в голове, но сформулировать их он не мог, - так же как ясно выразить свои мысли о методе Куранского. Не нравился ему и сам Куранский - невысокий лысый человек, с бесцветными маленькими глазами, пухлыми волосатыми пальцами и вечно мокрыми губами.

С заседания Виктор ушел на почту - его вызвали к телефону из Курган-Тюбе. Там ему предложили немедленно выехать в округ за получением важного политического документа.

Утром Иргашев предоставил ему полутонку "Пикап". Виктор выехал в Курган-Тюбе.

Машиной управлял шофер, которого все звали Мишкой - крепкий блондин с вьющимися волосами, ровесник Виктора. Он работал в Ташкенте - возил какого-то начальника на легковой машине. А когда узнал, что в Таджикистане нужны люди - оставил спокойную работу и переехал в глухой пограничный район. Здесь он ездил по немыслимым дорогам, как по асфальту. Он постоянно пребывал в хорошем настроении и улыбался, обнажая белые, крепкие зубы.

В дорогу Мишка собрался быстро - поставил в кузов маленький бидон с бензином, бросил под сиденье старую кожаную куртку и просигналил, давая этим понять, что лично он готов к поездке.

Под самым Курган-Тюбе внезапно хлынул ливень. Струи дождя хлестали в окна кабины, переднее стекло помутнело от стекающей воды. Дорога сразу размокла и исчезла за дождевой завесой. Все же до города доехали без приключений.

Виктор накинул кожаное пальто и под проливным дождем побежал к крыльцу окружкома партии.

Здесь царило необычайное оживление. Везде стояли и взволнованно разговаривали группы людей. Кое-где читали вслух газету. Виктор пошел прямо к секретарю окружкома Нарзуллаеву. Тот вместо приветствия протянул свежий номер "Правды".

Виктор развернул газету и увидел напечатанные в ней материалы ЦК ВКП(б), разъясняющие политику партии в коллективизации. Он сложил газету и посмотрел на Нарзуллаева.

- Я заберу эту "Правду" с собой, - сказал он.

- Бери, - ответил Нарзуллаев. - Мы тебя для того и вызвали. Вот еще пять экземпляров.

Виктор весь день жил статьей "Правды". Он много раз бережно доставал газету из полевой сумки, читал ее знакомым и незнакомым, русским, таджикам, узбекам. То, что делал Куранский в Кабадиане, - делали другие в остальных районах. Газета отвечала на волнующие вопросы, которыми жил округ, республика, страна.

Всю ночь моросил мелкий дождь. Дороги размокли, ехать на машине было опасно. Но все же утром, посоветовавшись с Мишкой, Виктор решил возвращаться в Кабадиан.

Полутонка, обдавая прохожих грязью, буксуя в колеях, кое-как выбралась из Курган-Тюбе. За городом дорога стала несколько лучше - не так разъезжена. До переправы через Вахш доехали довольно быстро.

Вахш вздулся от дождей. Холодные коричневые волны пенились, шумно бились о берег. На переправе каждую минуту ожидали, что ветер и волны сорвут паром, и очень неохотно согласились идти к другому берегу. Но переправились благополучно. От берега сразу начался подъем. Тучи разошлись, засияло горячее мартовское солнце. Над землей поднимались испарения. Вскоре машина въехала в ущелье. По обе стороны высились красные отвесные стены гор. По ущелью текли ручьи темной дождевой воды. Машина дернулась вправо, влево, потом забуксовала всеми колесами и остановилась.

- Вот так компот! - весело сказал Мишка и вылез из кабины. Он обошел машину вокруг и предложил: - Ты, Виктор, вылезай, подтолкни, а я дам газу.

Виктор вылез, взялся руками за кузов. Мишка из кабины крикнул:

- Раз, два, дружно! - и, включив скорость, Виктор стал толкать машину, упираясь плечом. Однако ничего не вышло. Колеса еще глубже погрузились в вязкую, размокшую от дождей глину. Виктор и Мишка натаскали обломков скал, камни, подложили под колеса, устроили глиняную запруду, чтобы отвести воду, - но все это ничуть не помогало. Машина не двигалась с места.

- Черт с ней! - миролюбиво сказал уставший и испачканный Виктор. Будем ждать, когда появятся люди с машиной. Тогда и вытащим. А сейчас неплохо бы просушиться.

Виктор оглядел шофера - тот промок до нитки. Тут только он почувствовал, что и сам основательно вымок. - колеса машины забрызгали его водой и жидкой грязью.

- А что ж, разденемся и высушим.

Так и сделали. Остались в одних трусах, развесили одежду на бортах машины и улеглись на траве. Солнце припекало голые спины. Хотелось спать. Но еще больше хотелось есть. Виктор вспомнил о купленной в Курган-Тюбе колбасе. Ах, если б он догадался тогда купить лепешек! Колбасу разрезали на две части, одну спрятали на всякий случай, а другую немедленно съели.

Потом растянулись на траве и вздремнули. А когда проснулись почувствовали нестерпимую жажду. Во рту все пересохло. И тут сразу вспомнили: колбаса-то была соленая!

Мишка натянул брюки и пошел искать воду. Солнце склонялось к западу. Ущелье погрузилось в тень, только южный склон, ярко освещенный закатным солнцем, казался еще краснее. Шофер долго отсутствовал и, вернувшись, сообщил, что воды нигде нет. Разве только дождевая, в лужах.

- Ну, что ж, будем пить из луж, - согласился Виктор.

- Как же ее выпьешь, если тут кругом соль, - уныло сказал Мишка.

Они подошли к ближайшей луже и руками зачерпнули из нее воду. Виктор попробовал языком: вода солоноватая, неприятная на вкус, но пить можно. Каждый выпил ровно столько, чтобы не чувствовать жажды.

В сумерках, когда в ущелье похолодало, сели в кабину, подняли стекла. Виктор вытащил из сумки драгоценный номер "Правды".

Он снова и снова перечитывал газету при тусклом свете маленькой лампочки.

- Эх, Мишка... Ты не можешь себе представить, до чего это правильно! Вот слушай... - И он начал читать о том, что успехи нашей колхозной политики объясняются тем, что эта политика опирается на добровольность колхозного движения и учет разнообразия условий в различных районах СССР. Нельзя насаждать колхозы силой... Понятно? А у нас Куранский что делал? Издадим, говорит, приказ - ни одного единоличника к Первому мая...

Мишка молча слушал и пристально смотрел в окно кабины.