Андрей Васильченко - Штрафбаты Гитлера. Живые мертвецы вермахта

В октябре 1942 года для 999-х частей были изданы «Особые предписания», которые фактически разделили всех 999-х на два класса. И это несмотря на то, что § 13 Военного кодекса не делал никаких различий между «недостойными», которые были осужденными военным или гражданским судом. Впервые эта практика была применена только в июле 1943 года, а окончательно прижилась лишь в 1944 году, когда Верховное командование Вермахта издало унифицированные «Особые предписания о правовом и служебном положении условно достойных несения службы в испытательных частях». На деле это означало, что около 20 % «условно достойных несения службы» могли быть направлены в 500-е батальоны. Но на практике оказалось, что даже в батальонах практиковалось различное отношение к «достойным» и «условно достойным несения службы». Как вспоминал Вильгельм Н., который был приговорен к двум годам тюрьмы за подрыв боеспособности, а в начале 1944 года попал в Томашов: «В тюрьме запрещалось наказывать служащего испытательного батальона, если он был награжден орденом или медалью». То же самое касалось увольнительных и отпусков, которые предоставлялись тем, кто имел небольшие тюремные сроки, а также не имел гражданской судимости. Сам же Вильгельм Н. за все время своего пребывания в батальоне не получил ни одного дня отпуска.

Заметим, что для большинства «испытуемых» отпуск и увольнительные имели гораздо большее значение, чем разрешение или запрет на ношение орденов и медалей. Уделим побольше внимания «отпускному вопросу», так как он позволит лучше понять внутреннее устройство 500-х батальонов. Как выяснилось, положение «испытуемых» и 999-х не было в одинаковой степени плохим. В батальонах пытались создать условия, напоминающие регулярные части Вермахта. Однако был один принципиальный момент, который отличал 500-е батальоны от других армейских частей. Он был санкционирован приказом от 12 марта 1943 года: «Отпуск может предоставляться солдатам, переведенным в испытательное формирование, в целом только перед проверкой фронтом». Формулировка «в целом» указывала на некоторую свободу действий, особенно если сравнивать ее с аналогичным приказом по 999-м частям: «Отпуск принципиально предоставляется только после продолжительного испытания на фронте». Во время фронтовой службы «испытуемые» никаких отпусков не получали. В отличие от солдат фронтовых частей, служащие 500-х батальонов имели достаточную свободу действий. Но 30 июля 1943 года ей был положен конец. Верховное командование сухопутных сил выпустило специальную директиву, в которой командирам 500-х батальонов запрещалось предоставлять отпуска.

Между тем высшее армейское руководство не рассматривало 500-е батальоны как обыкновенные части. Об этом свидетельствует одна из инструкций: «Состав и особые условия в испытательных частях выдвигают на передний план особо жесткие требования к соблюдению дисциплины. Это обусловлено тем, что в них находятся в прошлом осужденные люди, которые по складу своего характера являются небезопасными. Чтобы контролировать их, а впоследствии использовать на фронте, надо в корне пресекать любые правонарушения. Поэтому для устрашения надо выносить предельно жесткие приговоры». Подобная аргументация вела к значительному количеству казней, что и стало причиной редких случаев перевода «испытуемых» в штрафные или обратно в «болотные лагеря». Есть множество примеров подобной жесткости. Один из «испытуемых», осужденный на два года тюрьмы за самовольное оставление части, даже в 500-м батальоне продолжил совершать правонарушения. Он был обвинен в кражах и трусости. В заключении по его делу говорилось: «Перевод в испытательную роту является последним шансом, который дается солдату, дабы он показал, что готов искупить прошлые правонарушения, что у него есть стержень внутри. Тот же, кто не воспользовался, и даже не попытался воспользоваться этим шансом, не может быть на переднем рубеже фронта. На правах командира второй роты 540-го батальона заявляю, что подсудимый своим поведением угрожал дисциплине в части. Это обстоятельство отягощается тем фактом, что подсудимый уже был ранее осужден. Можно предположить, что он направился в батальон не дабы пройти испытание фронтом, а избежать тюрьмы. По этой причине солдат, который совершает подобные преступления во время службы в испытательной части, может быть приговорен только к смерти». В итоге солдат вместо 11-летнего тюремного заключения был казнен».

В итоге при совершении «испытуемыми» любых более-менее тяжких проступков смертные приговоры выносились едва ли не автоматически. И лишь в единичных случаях самовольного оставления части (как правило, когда имелись какие-то смягчающие обстоятельства) солдаты приговаривались к длительным тюремным срокам. Происходило это в последний год войны, когда чувствовалась острая нехватка в «человеческом материале». Тогда смертную казнь заменяли 12-летним или 15-летним тюремным заключением, избежать которого можно было лишь при прохождении «особого испытания». Третий рейх как никогда нуждался в «пушечном мясе». Но даже когда смертная казнь была отложена или заменена, то это было исключением, всего лишь подтверждающим правило. Подобное правило сработало, например, во время суда над Эдуардом Р. из 561-го батальона. За «трусость в бою и дезертирство» он был приговорен к смерти. Его приговор заканчивался циничными словами: «Для устрашения и поднятия духа в остальных испытательных командах я считаю необходимым немедленно привести приговор в действие». Ганс-Петер Клауш в своих исследованиях насчитал 136 смертных приговоров, вынесенных «испытуемым» из состава 500-х батальонов. В большинстве случаев речь шла о дезертирстве, трусости в бою, подрыве боеспособности, членовредительстве («самостреле»). Первый подобный случай датируется 29 сентября 1941 года, а последний — 9 апреля 1945 года. Число 136, естественно, является неполным. Это лишь та часть, которую удалось установить исследователям несмотря на явный недостаток документов. Есть сведения об утрате в ходе войны более сотни вынесенных приговоров.

Если говорить о самих казнях, то за основу была взята практика 999-х частей. Еще в октябре 1942 года было решено, что в 999-й «испытательной части» в «устрашающих и воспитательных целях» приведение смертного приговора будет публичным. Провинившихся расстреливали перед общим построением. С декабря 1942 года по октябрь 1944 года этот мрачный «спектакль» в Хойберге и Баумхольдере происходил сорок раз. Всего же было казнено 65 из 999-х. Предположительно, та же самая практика применялась в первых двух случаях казней в 500-х батальонах. Вопреки высоким заявлениям, все это указывает на некий штрафной характер батальонов. Otto М. вспоминал после войны: «Летом 1941 года на стрельбище в Фульде было казнено, два солдата из четвертой роты. Имени первого я не знаю. Второго же звали Ганс Просс. Он был родом из окрестностей Штутгарта. Его отец был правительственным чиновником. Его же сын неоднократно пытался дезертировать». Возможно, в данном случае речь шла о расстрелах, которые были описаны Вильгельмом Викциоком. Как очевидец он сообщал: «Оба расстрела в Фульде происходили при полном построении части. Батальон едва поместился на стрельбище. Там был столб, специальная рота и священник. Одного подтащили к столбу. Второй подошел сам. Он делал вид, что не боялся. Он шел так, как будто совершал ежедневную прогулку». Однако впоследствии было решено отказаться от публичных расстрелов. О возможных причинах подобного решения сообщал Otto М.: «Доходили сведения, что население Фульды было возмущено тем, что расстрелы производились в окрестностях города, поэтому в будущем смертников направляли во Франкфурт».