Игорь Фроянов - Россия. Погружение в бездну

Из свидетельства А. И. Лукьянова напрашивается вывод: поведение Горбачева на ново–огаревских встречах нельзя характеризовать иначе как двурушничество. Проявляя на словах приверженность воле народа, заявленной в ходе референдума 17 марта, на деле он нарушал её, подыгрывая сепаратистским устремлениям республиканских лидеров. Причем петлял, как заяц: сначала ратовал

«за восстановление ленинского понимания федеративности, потом — за обновленный федерализм, потом — за реальную федерацию, потом — за конфедерацию, потом — за союз суверенных республик. Наконец — за союз государств»

По мере разработки союзного договора из него исключались социалистические, советские и федеративные начала. Ради этого Горбачеву приходилось хитрить, изворачиваться, делать в своем политическом «танце» забавные «па». Вот одно из них, описанное Черняевым, который рассказывает, как 15 июня 1991 года

«М. С. давал большое интервью Кравченко (начальник ТВ)… был в ударе. Логичен, ясен… Увильнул… от вопроса: как же, мол, так — согласно референдуму государство вроде «социалистический Союз», а в проекте Союзного договора слово «социалистический» выпало?.. Признал, что народ голосовал за единое государство, а не «социалистический выбор»!!»

Таким образом, в Ново–Огареве

«шаг за шагом шло отступление от тех принципов, которые были сформулированы на IV съезде народных депутатов СССР и однозначно поддержаны народом на всесоюзном референдуме»

В результате был подготовлен проект Договора, в котором не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало обновленный Союз Советских Социалистических Республик.

А. И. Лукьянов приводит заключения по ново–огаревскому проекту договора трех больших групп независимых экспертов–юристов. Их мнения в принципе совпали. Первая группа экспертов заключила:

«Анализ текста договора приводит к тому, что Союз не будет обладать суверенитетом в той степени, которая необходима для нормального функционирования государства и в силу этого не является федеративным государством. Нормы практически всего текста договора свидетельствуют о конфедерации, которую авторы проекта, не желая противоречить открыто результатам референдума, стремятся выдать за федерацию»

По заключению второй группы экспертов,

«проект договора создает условия для стимулирования центробежных тенденций в Союзе, действие которых может выйти из–под контроля тех, кто возьмет на себя обязательства по договору. Весь текст проекта позволяет усомниться в искренности желания авторов способствовать сохранению и обновлению Союза. Проект договора свидетельствует о конфедеративном характере будущего Союза, тогда как 17 марта 1991 г. большинство народа высказались за сохранение и обновление Союза Советских Социалистических Республик как федерации равноправных суверенных республик»

Наконец, третья группа экспертов заявила:

«Признав федерацию, договор на деле создает не конфедерацию, а просто клуб государств. Он прямым путем ведет к уничтожению СССР. В нем заложены все основы завтрашних валют, армий, таможен и пр. Проводя эту линию тайно, неявно, он — вдвойне опасен, поскольку размывает все понятия в такой мере, что возникает государственный монстр»

Третья группа экспертов, на наш взгляд, наиболее ясно обозначила заложенную в проекте договора перспективу развала страны. В рамках именно этой перспективы Горбачев стремился создать Союз суверенных государств, где можно было иметь

«федеративные связи по одним вопросам, конфедеративные — по другим, ассоциативные — по третьим»

Перед нами уже не «государственный монстр», а государственный мутант. Но Горбачев, лавируя как всегда, говорит в другой раз о том, что непозволительно превращать Союз

«в нечто аморфное, нежизнеспособное»,

поскольку нужна

«реальная федерация, а не какое–то сообщество, не какая–то ассоциация»

Не следует, однако, обольщаться подобными заявлениями, поскольку они, как нам кажется, не отражали подлинные замыслы «реформатора». Достаточно напомнить, что он, создавая Союз суверенных государств, готов был отказаться даже от единой конституции, заменив её, по подсказке акад. В. Н. Кудрявцева, развернутым Договором об образовании государства и Декларацией прав человека (Грачев А. Дальше без меня… Уход Президента. М., 1994. С. 147). Уже этот, отдельно взятый факт свидетельствует о том, что политика Горбачева — являлась политикой разрушения, а не созидания.

Главы республик, общаясь с Горбачевым и наблюдая за его поведением, могли подумать, что он в глубине души вообще против любого жизнеспособного Союза. И здесь припоминается такой довольно красноречивый эпизод, рассказанный помощнику А. Черняеву и пресс–секретарю А. Грачеву самим М. Горбачевым после очередных дебатов с республиканскими лидерами о судьбе Союза:

«Я был совершенно спокоен. Я не боялся ничего потерять и потому чувствовал себя свободным от любого давления. Я следовал только своей убежденности и сказал им это. Сказал, что они не свободны, раз оглядываются на чужие мнения, на чьи–то настроения и амбиции… Я согласен строить любой Союз — федеративный, конфедеративный, какой хотите, но строить, а не разваливать. И когда они поняли, что я говорю всерьез, то растерялись и сразу потребовали перерыва»

Заявление весьма красноречивое.

Возникает вопрос, что скрывается за словами Президента СССР о несвободе глав республик в своих действиях, об их зависимости от чужих мнений и настроений. Не заключен ли здесь намек на влияние Запада, откуда исходили эти чужие мнения и настроения, которые регламентировали поведение республиканских лидеров. Тут есть о чем поразмыслить.

Что касается растерянности глав республик, вызванной намерением Горбачева строить Союз, а не разваливать его, то она, по всей видимости, объясняется внутренней уверенностью «националов» в том, что Горбачев, несмотря на публичные разговоры о Союзе, ведет дело к его развалу.

Необходимо далее заметить, что Горбачеву народ не поручал «строить любой Союз». В соответствии с итогами референдума 17 марта 1991 года он обязан был строить Союз Советских Социалистических республик в качестве обновленной федерацииравноправных суверенных республик, а отнюдь не конфедерацию и тем более союз суверенных государств. Президент пренебрег волей своего народа, совершив, если говорить начистоту, преступление перед нацией. И не ему теперь осуждать тех, кто завершил начатое им разрушение страны, ибо он и они — «из одной стаи». Непомерным ханжеством отдает от его слов: