Йохан Хейзинга - Осень средневековья (главы из книги)

Несмотря на всю эту пылкость, при дворах XIV-XV вв. тем не менее сознавали, что многие видели в пышно разработанных ритуалах новых рыцарских орденов не что иное, как пустую забаву. К чему бы тогда постоянные выразительные уверения, что все это предпринимается исключительно ради высоких и ответственных целей? Высокородный герцог Филипп Бургундский основывает "Toison d'or" ("орден Золотого Руна"), судя по стихам Мишо Тайевана,

"Non point pour jeu ne pour esbatement

Mais a la fin que soit attribuee

Loenge a Dieu trestout premierement

Et aux bons gloire et haulte renommee"

He для того, чтоб прочим быть под стать,

Не для игры отнюдь или забавы,

Но чтобы Господу хвалу воздать

И чая верным - почести и славы".

Гайом Филятр в начале своего труда о "Золотом Руне" обещает разъяснить назначение этого ордена, дабы все убедились, что это отнюдь не пустая забава или нечто не заслуживающее большого внимания. Ваш отец, обращается он к Карлу Смелому, "n'a pas, comme dit est, en vain instituee ycelle ordre" (учредил орден сей отнюдь не напрасно, как говорят некоторые").

Подчеркивать высокие цели "Золотого Руна" было совершенно необходимо, если орден хотел обеспечить себе то первенство, которого требовало честолюбие Филиппа Бургундского. Ибо учреждать рыцарские ордена с середины XIV в. все более входит в моду. Каждый государь должен был иметь свой собственный орден; не оставалась в стороне и высшая аристократия. Это маршал Бусико со своим Ordre de la Dame blanche a' 1'escu verd в защиту благородной любви и притесняемых женщин. Это король Иоанн с его Chevaliers Nostre Dame de la Noble Maison ("рыцарями Богоматери Благородного Дома", 1351 г.) орден из-за его эмблемы обычно называли орденом Звезды. В Благородном Доме в Сент-Уане, близ Сен-Дени, имелся "table d'oneur" ("стол почета"), за которым во время празднеств должны были занимать места из числа самых храбрых три принца, три рыцаря со знаменем (bannerets) и три рыцаря-постуланта (bachelers). Это Петр Лузиньян с его орденом Меча, требовавшим от своих кавалеров чистой жизни и ношения многозначительного символа в виде золотой цепи, звенья которой были выполнены в форме буквы "S", что обозначало "silence" ("молчание"). Это Амедей Савойский с "Annonciade" ("орденом Благовещения"); Людовик Бурбонский с орденом Золотого Щита и орденом Чертополоха; чаявший императорской короны Ангерран де Куси с орденом перевернутой Короны; Людовик Орлеанский с орденом Дикобраза; герцоги Баварские, графы Голландии и Геннегау с их орденом Святого Антония, Т-образным крестом и колокольцем, привлекающим внимание на стольких портретах. Присущий рыцарскому ордену характер фешенебельного клуба выявляют путевые заметки швабского рыцаря Йорга фон Эхингена. Все князья и сеньоры, владения которых он посети, предлагали ему участвовать в их "Gesellschaft, ritterliche Gesellschaft, Ordens-gesellschaft" ("обществе, рыцарском обществе, орденском обществе") - так именует он ордена.

Порой новые ордена учреждали, чтобы отпраздновать то или иное событие, как, например, возвращение Людовика Бурбонского из английского плена; иногда преследовали также побочные политические цели - как это было с основанным Людовиком Орлеанским орденом Дикобраза, обращавшим свои иглы против Бургундии; иной раз ощутимо перевешивал благочестивый характер нового ордена (что, впрочем, всегда принималось во внимание) - как это было при учреждении ордена Святого Георгия во Франш-Конте, когда Филибер де Миолан вернулся с Востока с мощами этого святого ; в некоторых случаях - это не более чем братство для взаимной защиты: орден Борзой Собаки, основанный дворянами герцогства Бар в 1416 г.

Причину наибольшего успеха ордена Золотого Руна по сравнению со всеми прочими выявить не столь уж трудно. Богатство Бургундии - вот в чем было все дело. Возможно, особая пышность, с которой были обставлены церемонии этого ордена, и счастливый выбор его символа также внесли свою долю. Первоначально с Золотым Руном связывали лишь воспоминание о Колхиде. Миф о Язоне был широко известен; его пересказывает пастух в одной из пастурелей Фруассара. Однако герой мифа Язон внушал некоторые опасения: он не сохранил своей верности и эта тема могла послужить поводом для неприятных намеков на политику Бургундии по отношению к Франции. У Алена Шартье мы читаем:

"Для Бога и людей презренны

Идущие, поправ закон,

Путем обмана и измены,

К отважных лику не причтен

Руно колхидское Язон

Похитивший неправдой лишь.

Покражу все ж не утаишь".

Но вскоре Жан Жермен, ученый епископ Шалонский и канцлер этого ордена, обратил внимание Филиппа Бургундского на шерсть, которую расстелил Гедеон и на которую выпала роса небесная. Это было весьма счастливой находкой, ибо в руне гедеоновом видели один из ярких символов тайны зачатия Девы Марии. И вот библейский герой, как патрон ордена Золотого Руна, начал теснить язычников, и Жак дю Клерк даже утверждает, что Филипп намеренно не избрал Язона, поскольку тот нарушил обет сохранения верности. "Gedeonis signa" ("Знаками Гедеона") называет орден один панегирист Карла Смелого, тогда как другие, как, например, хронист Теодорик Паули, все еще продолжают говорить о "Vellus Jasonis" ("Руне Язона"). Епископ Гийом Филятр, преемник Жана Жермена в качестве канцлера ордена, превзошел своего предшественника и отыскал в Писании еще четыре руна сверх уже упомянутых. В этой связи он называет Иакова, Месу, царя Моавитского, Иова и царя Давида. По его мнению, руно во всех этих случаях воплощало собой добродетель - каждому из шести хотел бы он посвятить отдельную книгу. Без сомнения, это было "overdoing it" ("уж слишком"); у Филятра пестрые овцы Иакова фигурируют как символ "справедливости", а вообще-то он просто-напросто взял все те места из Вульгаты, где встречается слово "vellus" ("руно", шерсть"),- примечательный пример податливости аллегории. Нельзя сказать, однако, что эта идея пользовалась сколько-нибудь прочным успехом.

Одна из черт в обычаях рыцарских орденов заслуживает внимания тем, что свидетельствует о свойственном им характере примитивной и священной игры. Наряду с рыцарями в орден входят и служащие - канцлер, казначей, секретарь и, наконец, герольдмейстер со штатом герольдов и свиты. Эти последние более всего занятые устроением и обслуживанием благородной рыцарской забавы, носят имена, наделенные особым символическим смыслом. Герольдмейстер ордена Золотого Руна носит имя Toison d'or - как Жан Лефевр из Сен-Реми, а также Николаас ван Хамес, известный по нидерландскому "Союзу Благородных" в 1565 г. Имена герольдов повторяют обычно названия земель их сеньоров: Шароле, Зеландии, Берри, Сицилии, Австрии. Первый из оруженосцев получает имя Fusil (Огниво) - по кремню в орденской цепи, эмблеме Филиппа Доброго. Другие носят романтически звучные имена (Montreal), названия добродетелей или же имена-аллегории, заимствованные из "Романа о розе", такие, как Humble Requeste, Doulce Pensee, Leal Poursuite (Смиренная Просьба, Сладостная Мысль, Дозволенное Преследование). В Англии до сего дня есть герольдмейстеры Garter, Norroy (Подвязка, Нормандия), оруженосец Rouge Dragon (Красный Дракон); в Шотландии - герольдмейстер Lyon (Лев), оруженосец Unicorn (Единорог) и т.п. Во время больших празднеств гроссмейстер ордена окропляет вином и торжественно нарекает этими именами оруженосцев - или же меняет их имена при возведении в более высокий ранг.