Николя Верт - История Советского государства. 1900-1991

Тем не менее это не помешало властям продолжить политику продразверстки до весны 1921 г. Декретом от 21 ноября 1918 г. устанавливалась монополия государства на внутреннюю торговлю. Уже с начала года многие магазины были «муниципализированы» местными властями, часто по просьбе граждан, раздраженных до предела недостатком продуктов и ростом цен, причина которых виделась им в действиях «спекулянтов» и «перекупщиков». В ноябре 1918 г. комитеты были распущены и поглощены вновь избранными сельскими Советами. Власти обвинили комбеды в малоэффективности и нагнетании «напряженности» в крестьянской среде, в то время как новый режим нуждался в установлении modus Vivendi со всем крестьянством, поскольку оно поставляло большую часть солдат для Красной Армии.

С 1 января 1919 г. беспорядочные поиски излишков были заменены централизованной и плановой системой продразверстки. Каждые область, уезд, волость, каждая крестьянская община должны были сдать государству заранее установленное количество зерна и других продуктов, в зависимости от предполагаемого урожая (определяемого весьма приблизительно, по данным предвоенных лет, так как только за эти годы имелась более или менее правдоподобная статистика). Кроме зерна, сдавались картофель, мед, яйца, масло, масличные культуры, мясо, сметана, молоко. Каждая крестьянская община отвечала за свои поставки. И только когда вся деревня их выполняла, власти выдавали квитанции, дающие право на приобретение промышленных товаров, причем в количестве намного меньшем, чем требовалось (в конце 1920 г. нужда в промышленных товарах удовлетворялась на 15 — 20%). Ассортимент ограничивался немногими товарами первой необходимости: ткани, сахар, соль, спички, табак, стекло, керосин, изредка инструменты. Особенно ощущался недостаток сельскохозяйственного инвентаря. Что касается оплаты продразверстки девальвированными деньгами (к 1 октября 1920 г. рубль потерял 95% своей стоимости по отношению к золотому рублю), то это, естественно, крестьян не удовлетворяло. На продразверстку и дефицит товаров крестьяне отреагировали сокращением посевных площадей (на 35 — 60% в зависимости от района) и возвращением к натуральному хозяйству.

Государство поощряло создание бедняками коллективных хозяйств (в октябре 1920 г. их было 15 тыс. и они объединяли 800 тыс. крестьян) с помощью правительственного фонда. Этим коллективным хозяйствам было дано право продавать государству свои излишки, но они были так слабы (коллективное хозяйство располагало в среднем 75 десятинами пахотной земли, обрабатываемой примерно полусотней человек), а их техника так примитивна (это отчасти объяснялось смехотворными ценами, которые государство установило на продукцию сельского хозяйства), что эти коллективные хозяйства не могли произвести значительное количество излишков. Только некоторые совхозы, организованные на базе бывших поместий, обеспечивали серьезный вклад в поставки первостепенной важности (предназначенные для армии). К концу 1919 г. в стране насчитывалось всего несколько сотен совхозов.

Продразверстка, восстановив против себя крестьянство, в то же время не удовлетворила и горожан. В 1919 г. по плану предполагалось изъять 260 млн. пудов зерна, но с большим трудом было собрано только 100 млн. (38,5%). В 1920 г. план был выполнен всего на 34%. Горожан поделили на пять категорий, от рабочих «горячих профессий» и солдат до иждивенцев, учитывалось и социальное происхождение. Из-за недостатка продуктов даже самые обеспеченные получали лишь четверть предусмотренного рациона. На полфунта хлеба в день, фунт сахара в месяц, полфунта жиров и четыре фунта селедки (такова была в марте 1919 г. норма петроградского рабочего «горячего цеха») прожить было немыслимо. «Иждивенцы», интеллигенты и «бывшие» снабжались продуктами в последнюю очередь, а часто и вовсе ничего не получали. Помимо того, что система обеспечения продовольствием была несправедливой, она к тому же была чрезвычайно запутанной. В Петрограде существовало по меньшей мере 33 вида карточек со сроком годности не более месяца!

В таких условиях расцветал «черный рынок». Правительство тщетно пыталось законодательно бороться с мешочниками. Им было запрещено передвигаться на поездах. Местные власти и силы охраны порядка получили приказ арестовывать любого человека с «подозрительным» мешком. Весной 1918 г. забастовали рабочие многих петроградских заводов. Они требовали разрешения на свободный провоз мешков «до полутора пудов» (24 кг). Этот факт свидетельствовал о том, что не одни крестьяне приезжали тайком продавать свои излишки, не отставали от них и рабочие, имеющие родных в деревне. Все были заняты поисками продуктов. Участились самовольные уходы с работы (в мае 1920 г. прогуливали'50% рабочих московских заводов). Рабочие бросали работу и по мере возможности возвращались в деревню. Правительство противопоставило этому ряд мер, символизировавших «новое мышление»: введение знаменитых субботников (коммунистических суббот) — «добровольный» труд в выходные дни, начатый членами партии, а затем ставший обязательным для всех. Были приняты такие принудительные меры, как введение трудовой книжки (июнь 1919 г.) с целью уменьшить текучесть рабочей силы и «всеобщая трудовая повинность», обязательная для всех граждан от 16 до 50 лет (10 апреля 1919 г.). Самым экстремистским способом вербовки трудящихся было предложение превратить Красную Армию в «трудовую армию» и милитаризовать железные дороги. Эти проекты были выдвинуты Троцким и поддержаны Лениным. В районах, находившихся во время гражданской войны под непосредственным контролем Троцкого, предпринимались попытки осуществить эти планы: на Украине были военизированы железные дороги, а любая забастовка расценивалась как предательство. После победы над Колчаком 3-я Уральская армия стала 15 января 1920 г. Первой Революционной Трудовой армией. В апреле в Казани была создана Вторая Революционная Трудовая армия. Результаты оказались удручающими: солдаты-крестьяне были совершенно неквалифицированной рабочей силой, они спешили вернуться домой и вовсе не горели желанием работать. Железнодорожников, привыкших к тому, что их права защищает профсоюз, приводила в ярость необходимость подчиняться военным. «Военный коммунизм», рожденный марксистскими догмами в условиях экономического краха и навязанный стране, уставшей от войны и революции, оказался полностью несостоятельным. Но в дальнейшем его «политическим завоеваниям» была уготована долгая жизнь.

Годы «военного коммунизма» стали периодом установления политической диктатуры, завершившей двойной процесс, растянувшийся на годы: уничтожение или подчинение большевикам независимых институтов, созданных в течение 1917 г. (Советы, заводские комитеты, профсоюзы), и уничтожение небольшевистских партий.