Андрей Морозов - Т-34 или Tankus soveticus

Американский фермер Кристи любил уединение. В 1915-м году, он, скопив денег, прикупил уютное, далекое от мирской суеты заброшенное ранчо и занялся разведением племенных танков. Денег на то, чтобы проложить к ранчо дорогу уже не хватило, но предприимчивый фермер успешно решил эту проблему. (Знало бы американское правительство, каких сумм и нервов будут стоить ему в будущем невинные сельскохозяйственные забавы Кристи, оно бы не только заасфальтировало всю округу, но и, наверняка, выдало бы инженеру Кристи единовременное денежное пособие в таком размере, чтобы его от счастья немедленно хватил mr. Kondratiy.) Кристи, чтобы быстрее добираться с фермы до города, вывел специальный танк, путем скрещивания обычного с самолетом и автомобилем. Его М.1931, намесившись грязи на проселке, мог выехать на шоссе, сбросить гусеницы и, взревев авиационным двигателем, преспокойненько выдать вполне автомобильные 75 километров в час.

Надо заметить, политическая обстановка в те годы была так себе. По угомонившейся Европе и даже по тихой сонной Америке сновали торгпреды Советской России в поисках всяких полезных вещиц. Иностранцы, неровно дышавшие к советскому золотому запасу, все же недолюбливали коммунистов за несговорчивость во время Интервенции, а потому держали их за дураков и продавали всякую ерунду. Однако ведомые чуткой рукой товарища Сталина, торгпреды стойко держались за дураков, ибо твердо знали: усыпив бдительность буржуев, можно выцыганить у них что-нибудь действительно ценное. Так, под видом племенных тракторов, и была вывезена в СССР для разведения пара проданных инженером Кристи М.1931.

В СССР М.1931 попали в Харьковский Паровозостроительный заказник(ХПЗ), который к тому времени сменил профиль и занимался выведением новых пород танков для нужд Красной армии. Танкам в ХПЗ понравилось, они прижились, дали потомство, и вскоре советские селекционеры рапортовали о выведении экспериментальной породы БТ, пригодной для разведения в масштабах всей страны.

Работники ХПЗ, окрыленные успехом, попробовали, памятуя прежний профиль заказника, скрестить БТ с бронепоездом. Получившийся многобашенный экземпляр не прижился, потому как во время езды по дорогам крутил башнями во все стороны, отвлекался и часто попадал в аварии. Один ответственный работник предложил было вывести путем длительного скрещивания полноценный колесно-гусеничный бронепоезд, но товарищ Сталин идеей не проникся, отправил ответственного товарища разводить оленей за полярным кругом и приказал дальнейшие усилия направить на выведение породы танков, более устойчивой к климату и условиям СССР.

БТ тем временем расселились по всей территории страны и почти каждый год на полигонах РККА проходили соревнования в скачках с препятствиями. На международной арене БТ тоже выглядели достойно. Советская команда наездников на БТ взяла главный приз на “Халхингольском родео ’39” и в том же году на скачках в Польше поделила первое место с немцами. Успех необычайно вдохновил Иосифа Виссарионовича. Говорят, он даже хотел подать заявку на участие команды БТ в ралли “Париж-Даккар” 1941 года.

Тем временем в ХПЗ дало потомство очередное, седьмое, поколение БТ. Детище Кристи постепенно адаптировалось к советским условиям – у появившихся на свет маленьких бэтэшек-мутантов (так и назвали подвид – БТ-7М) вместо бензиновых моторов выросли дизели. Бегали они еще резвее и дальше своих родителей, но настолько резво уже не надо было никому, и после победы над российскими расстояниями решено было бороться за адаптацию к российским холодам. Зимой 1939-40 годов в ХТЗ родились близняшки. Все работники заказника измучились, выхаживая младенцев, когда у тех начали резаться ведущие колеса и катки мудрости. Когда они орали по ночам, их, подвесив на заводском кране, “на три-четыре” всем цехом раскачивали из стороны в сторону и пели известную советскую колыбельную “На границе тучи ходят хмуро”. Когда встал вопрос о названии танка, измученные харьковчане сразу предложили Т-34.

Танчики быстро росли, на местном сале и горилке ожирели, откормили себе башни шириной в корпуса, а сами корпуса залезли жировыми складками на гусеничные полки. Шкуры загрубели и стали в три раза толще прежнего, а на случай нового родео в Монголии по приказу товарища Сталина даже вывели специальную породу Т-34, скрещенную с верблюдом, которая возила с собой запас солярки в двух баках на спине.

Вторгшиеся 22 июня 1941-го года на территорию СССР банды немецких браконьеров начали незаконный отстрел вольно плодившихся БТ, освобождая в белорусских танковых заповедниках “лебенсраум” для своих “панцеров”. Уже через два месяца всем стало совершенно ясно, что русские войну проиграли. Немецкие генералы, склонившись над картой вин, обсуждали детали предстоящего праздничного банкета по этому случаю, когда одному из них, он вина не пил, пришла в голову мысль сообщить и самим русским о том, что война ими проиграна. Так и вошел в историю этот генерал интендантской службы – толстый, коротко стриженый, с кружкой баварского пива и словами: “А мужики-то не знают!”

Мысль показалась здравой. Гудериан спросил, кто пойдет добровольцем. Задача оказалась не из легких: русские сидели по лесам и никого к себе не подпускали. Позвали русских перебежчиков, но и они, почему-то, идти не захотели. В результате постановили – русских на банкет не приглашать, а вопрос об уведомлении в поражении отложили на потом.

Вторично вопрос всплыл только весной 1943-го, на совещании в ставке фюрера, при обсуждении плана операции “Цитадель”. Фюрер, ознакомившись с новинками немецкого племенного танководства, произносил одну из своих знаменитых эмоциональных речей. Смысл ее сводился к тому, что русские, в общем-то, уже побеждены. По окончании речи из заднего ряда опять раздалось тихое “А мужики-то не знают!”, но внимания на это никто не обратил.

В третий и последний раз генерала с кружкой видели в рейхсканцелярии, в апреле 1945-го года. Когда фюрер закончил произносить свою новую речь о близкой победе (точно ее застенографировать не удалось – мешал гул русской артиллерии), известный своей молчаливостью генерал оторвался от кружки с эрзац пивом и снова сокрушенно посетовал: “А мужики-то не знают!”. Мысль показалась здравой, но уж больно не своевременной. Фюрер поинтересовался у генерала, где тот был все это время, на что тот правдиво ответил: “Пиво пил!”

Фюрер пожал плечами, похлопал себя по ляжкам, произнес еще одну речь о своевременности и несвоевременности, об арийцах и унтерменшах, о величии идей национал-социализма, о чудо-оружии, о тотальной войне и, наконец, предложил всем пройти на банкет по случаю близкой победы. Банкет растянулся за полночь, и перепившиеся генералы с Восточного фронта таки уговорили фюрера сыграть с ними в русскую рулетку.