Сергей Кремлев - Россия и Япония: стравить!

«Нам выгоднее, — сказал Куропаткин, — отдать японцам Южно-Китайскую железную дорогу и даже Порт-Артур, чем рисковать войной».

Мы все были поражены таким решительным мнением, которое совершенно противоречило тому, о чем тогда говорили в обществе, а именно, что будто бы генерал Куропаткин считал, что нам легко разбить японцев...»

Так, спрашивается, не с подачи ли всяких там «витть» и их «неформальных» шефов распространялись эти лживые, порочащие Куропаткина слухи?

Во всяком случае, как видим, грязные печатные инсинуации Витте в адрес Куропаткина очень хорошо сочетаются с грязным «шелотком» относительно Алексея Николаевича в «петербургско-нью-бердичевских» салонах.

И Витте лишний раз выглядит здесь как незаурядный «агент влияния», чернящий истинных патриотов для того, чтобы самому выглядеть истовым патриотом, облаченным в белые ризы.

Можно еще добавить, что воспоминание «по памяти» Епанчина полностью согласуется с текстом записки Куропаткина от 25 ноября 1903 года, где было сказано: «Не следует ли отдать обратно Китаю Квантун с Порт-Артуром и Дальним, отдать южную ветвь Восточно-Китайской железной дороги, но взамен получить от Китая права на Северную Маньчжурию и, кроме того, до 250 миллионов рублей в возврат произведенных нами расходов на железную дорогу и на Порт-Артур...

Мы избавимся от необходимости воевать с Японией из-за Кореи и с Китаем из-за Мукдена.

Мы получим возможность восстановить дружеские отношения как с Китаем, так и с Японией.

Мы внесем спокойствие в дела не только России, но и всего света».

Витте тогда уже устранился от Министерства финансов, подав в якобы «протестную» отставку и получив «представительский» пост председателя комитета министров.

Ознакомившись с запиской Куропаткина, он с ней даже согласился, сказав, что год назад был бы против, а теперь-де не видит другого выхода.

Никакого противоречия тут не было!

Год назад такой мощный прорыв в паутине дальневосточных дел мог бы сорвать все планы Золотого Интернационала по стравливанию России и Японии.

Теперь же, накануне войны, можно было — для, повторяю, «алиби» — со здравыми мыслями Куропаткина и согласиться...

Как говаривал один мой товарищ: «Демократия — это когда можно говорить что угодно, потому что ничего уже не изменишь».

Да, что «да», то «да».

Ниже я расскажу еще кое-что о «патриотах», подобных Витте, о содеянном ими в рамках политики Витте и...

И, по сути, вкупе с Витте.

Во включении в сферу русских интересов Северной Маньчжурии Куропаткин особой беды еще не видел. Хотя и сам он, и возглавляемое им военное ведомство на такую активность смотрели без энтузиазма, справедливо полагая, что нам и внутри российских границ есть чем заняться и что защищать.

Но вот относительно Южной Маньчжурии Алексей Николаевич был настроен, как мы уже знаем, более чем скептически.

Еще бы!

Из-за чего ведь, господа присяжные заседатели, разгорался весь сыр-бор?

А вот из-за чего...

В 1896 году корейское правительство выдало владивостокскому купцу Ю.И. Бринеру концессию на право рубки казенных корейских лесов вдоль рек Ялу и Тумынь... Названия этих рек в разных источниках разнятся, но речь везде идет об одном и том же...

Территория концессии в бассейне Ялу (Ялуцзян, Амноккан) и Тумынь (Тумэн-ула, Тумыньцзян, Туманган) занимала 800-километровую пограничную зону вдоль китайско-корейской границы от Западно-Корейского залива Желтого моря до крохотного участка русско-корейской границы на Японском море.

Бринер разрабатывать концессию не стал, а предложил это дело Адольфу Юльевичу Ротштейну — директору Петербургского международного банка, одному из создателей Русско-китайского банка и Общества КВЖД, учредителю Русско-корейского банка, члену правлений Общества КВЖД, Русско-китайского банка, Русско-корейского банка, Российского золотопромышленного общества («Золоторосса»), руководителю Маньчжурского горнопромышленного общества и ко всему этому еще и... зятю Ротшильда.

Вот так-то...

Но и это еще не все! Говоря «Ротштейн», можно было сразу подразумевать, уважаемый читатель, не кого иного, как... Сергея Юльевича Витте (это — тот самый Витте, который потом клеймил позором «безответственную корейскую концессионную авантюру петербургских придворных кругов»). Ведь Ротштейн был и приятелем, и сотрудником Витте.

Ротштейн якобы хотел реализовать операцию на иностранном рынке и создать специальный синдикат... Но можно полагать, что Золотой Интернационал увидел в этой концессии не столько возможные финансовые, сколько политические стратегические выгоды... Ведь корейскую концессионную спичку можно было использовать для разжигания русско-японских страстей.

И операцию временно перевели в резерв.

Что интересно — многие авторы, писавшие об этой фатальной для России концессии, о «периоде Ротштейна» даже не упоминают, сразу именуя эту концессию «безобразовской»!

Александр Михайлович Безобразов в это дело был втянут, конечно, по уши — как, вначале, и его августейший тезка Великий князь Александр Михайлович, главноуправляющий торговым мореплаванием и портами... Витте даже печатно называл Великого князя большим интриганом и нехорошим человеком. И тому были (для Витте) свои причины.

Однако завидущих и загребущих аристократов в этой политической (точнее, впрочем, сказать — геополитической) антирусской диверсии использовали, скорее всего, втемную... Тот же Александр Михайлович наивно утверждал уже значительно позднее, что в дальневосточных авантюрах повинны русские-де дипломаты. «Совершенно не отдавая себе отчета о военной силе Империи восходящего солнца, русские дипломаты, — считал он, — восседая за столами своих петербургских кабинетов, мечтали о подвигах Гастингса (бывший служащий Ост-Индской компании и первый генерал-губернатор Индии. — C.K.) и Клайва (завоеватель и первый губернатор Бенгалии в 1757 — 1760 годах. — С.К.). План их сводился к тому, чтобы сделать Маньчжурию для России тем, чем была Индия для Великобритании. Под давлением этих дипломатов наше правительство... решило... проводить Сибирскую магистраль прямо через Маньчжурию...»

Но кто же это из дипломатов мог «давить» пусть даже и на неудалого в мыслительных процессах Николая? Кто — бесцветные и безынициативные статс-секретарь Шишкин, граф Муравьев, граф Ламздорф? Полноте! Давить-то давили, но — не они!

Личность Великого князя Александра Михайловича — мемуариста читателю, надеюсь, памятна... Так вот, в своих мемуарах он и о корейской концессии пишет весьма подробно. Еще бы — его роль в этом деле была, в конце концов, не намного более благовидной, чем роль безобразовых и «витть»... И оправдаться ему хотелось. Он, очевидно, и поэтому очернил Куропаткина не хуже Витте и выставил военного министра «слепым человеком», «взбалмошным идиотом», «безумцем», якобы считавшим, что «японская армия не является для нас серьезной угрозой», что она — «продукт пылкого воображения британских агентов».