Сергей Кремлев - Россия и Япония: стравить!

12 марта 1936 года между СССР и МНР было подписано соглашение о взаимопомощи.

А правительство Хирота просуществовало год. 2 февраля 1937 года его сменил кабинет одного из отставных путчистов генерала Хаяси, но и этот премьер продержался недолго. Распустив 31 марта парламент и назначив новые выборы, правительство потерпело на них поражение и тоже вышло в отставку.

Во главе нового кабинета встал 38-летний «надпартийный» принц Коноэ — председатель палаты пэров, аристократ, по образованию — юрист, связанный и с дворцовыми, и с финансовыми кругами. Режим Коноэ был призван обеспечить «внутреннее согласие» и внешнюю войну.

Еще при Хироте, в ноябре 1936 года, японцы совершили налет на нашу территорию у озера Ханка. А 25 ноября 1936 года заключением на 5 лет «Антикоминтерновского пакта» с Германией оформилась ось «Берлин — Токио».

Формально Пакт был направлен не против СССР, а против Коминтерна (что подчеркивал в беседе с советским послом в Японии Юреневым министр иностранных дел Арита). Но тот же Арита на заседании тайного совета «генро» сказал: «Отныне Советская Россия должна понимать, что ей приходится стоять лицом к лицу с Германией и Японией...»

В сказанном желаемого было много больше, чем реального. Гитлер был скорее склонен широко сотрудничать с нами в экономической сфере, чем всерьез блокироваться с Японией. Но что касается Японии, то она и впрямь — вопреки географии — собиралась стоять лицом к лицу и с Америкой, и с Россией.

Россия в ответ отказалась возобновить с Японией Рыболовную конвенцию, срок которой истекал в 1936 году. Однако лидеры «расы Ямато», не смутившись этим, собирались ловить уже иную «рыбу» в мутных волнах очень мутной политики.

Эти волны омывали и Сахалин-Карафуто, и берега тихоокеанских островов, и берега мутной «Великой желтой реки» Янцзы...

Омывали они и берега бывшей русской, а ныне — штатовской Аляски... К середине 30-х годов там в Бристольском заливе японцы расширили вылов рыбы — особенно лососевых, так, что стали для янки чем-то вроде того, чем были сами янки для нас во времена Русской Америки.

И в меморандуме от 21 ноября 1937 года президент США Рузвельт заявил: «Мне представляется, что возможным выходом могла бы быть президентская прокламация, объявляющая закрытыми морские области вдоль побережья Аляски для всех видов рыбного промысла».

Что ж — янки как янки... Они были такими — до мозга костей эгоистичными и лицемерными — еще со времен «отцов-пилигримов» и «отцов-основателей», со времен Вашингтона и Джефферсона, Адамсов и Монро, Сьюарда и Хэя, Рузвельта-дяди и Тафта, Вильсона и Гувера.

Так с чего бы это было меняться Рузвельту-племяннику?

Вот только — понимали ли это японцы? Они — раз за разом оглядываясь на США — получали от этого тактические, сиюминутные выгоды. И теряли в стратегическом, цивилизационном интересе, идя на противостояние с русскими.

А это янки вполне устраивало.

Пришел год 1938-й...

Середина июля этого года знаменовалась вначале политическим конфликтом в виде японских претензий на сопку Заозерную в районе озера Хасан, а последний день июля принес уже начало конфликта военного.

Впрочем, к 11 августа все было кончено. ОКДВА — пусть и не самым блестящим образом — утвердила на Заозерной красное знамя. И японцам пришлось согласиться с давней русской демаркацией этого участка границы.

Ну, а как там было в Европе?

Что ж, политическая осень 38-го в Европе, закончившаяся Мюнхенским соглашением по Судетам, была более похожа на жаркое лето.

И уже наступал 1939 год...

СССР и Японии он принес конфликт на Халхин-Голе.

СССР и Германии в разгар боевых действий на Халхин-Голе он принес Пакт о ненападении от 23 августа...

Япония была в шоке. Правительство горячего поклонника Гитлера, премьер-министра Хиранумы, подало в отставку. Уже значительно позже японский профессор Хироми Тэратани сказал: «Никогда — ни до, ни после — в истории не было случая, чтобы японское правительство уходило в отставку по причине заключения договора двух других государств между собой».

Барон Хиранума в ответ на просьбу прокомментировать Пакт ответил одно: «Непостижимо!»

Тэратани считал, что деморализующее значение этого «непостижимого» события не только приблизило капитуляцию японцев в Монголии, но и удержало их от желания распространить свою экспансию в сторону России. То есть шок 1939 года в какой-то мере обусловил выбор южного направления, где Япония входила в конфликт с янки.

Осенью 1939 года пала жертвой собственной гнилости панская Польша.

Весной 1940 года пала жертвой собственной гнилости забывшая о здравомыслии и независимости Франция «двухсот семейств».

В мире создавалась вот уж действительно непостижимая для невнимательного наблюдателя ситуация... Хотя в целом все шло примерно так, как это и надо было Золотой Элите мира.

И очень жаль, что события не развивались иначе. Как иначе?

Ну, например, хотя бы вот так...

Представим себе лето 1940 года. И представим, что в США приходит следующее сообщение: «Япония заключила мир с Китаем, возвратила СССР Южный Сахалин и заключает с СССР прямой военный союз, а к этому союзу присоединяется Германия...»

То-то поднялся бы переполох! То-то началась бы паника!

Увы, все происходило так, как это замышляла Золотая космополитическая Элита. И «клубок» дальневосточных проблем все более запутывался...

И распутывать его можно было бездарно, а можно — и умно...

А 1940 год проходил...

И уже наступал год 1941-й...

Преддверием 1941 года, который принес России и Германии войну, я и заканчиваю эту книгу...

Япония, не ввязываясь в бессмысленный, спровоцированный все тем же Западом конфликт русских и немцев, все же получила свою войну с Россией в 1945 году — уже по инициативе России...

Но в той ситуации объявление нами войны Японии не было актом неблагодарности — как это иногда пытаются представить сейчас японцы.

Во-первых, у японцев вряд ли вышло бы что-либо путное в случае их агрессии против нас... Тем более что нам весь период войны с немцами пришлось держать на Востоке весьма значительные силы.

Во-вторых, компетентные лидеры народов и государств (а Сталин был компетентен в высшей мере) не имеют права руководствоваться прежде всего некими этическими соображениями. Собственно, никто и никогда ими в реальной истории и не руководствовался (за исключением череды некомпетентных «российских» монархов и ряда послесталинских советских горе-«вождей»). Немногомудрые славянофилы (впрочем, особо мудрых среди них никогда и не наблюдалось) до сих пор не могут простить, скажем, князю Бисмарку, что он на Берлинском конгрессе не защищал с пеной у рта интересы России и не выступал против англо-еврейского политика Дизраэли. Но Бисмарк был не русофилом, а умным германским патриотом, и в качестве такового он руководствовался исключительно интересами своего Отечества! И честь ему за это и хвала!