Анатолий Уткин - Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен

Буллит лично давно беспокоился по поводу внешнеполитической ориентации правительства Ленина. Для блага Запада Буллит призывал признать коммунистическое правительство в Москве. Как минимум, большевикам следовало предложить перемирие. Решающей стала беседа 17 февраля. С Буллитом встретился и помощник Ллойд Джорджа Филип Керр, обеспокоенный воинственностью Черчилля. А что, если эта воинственность бросит красных в объятия немцев?

Поезд 22 февраля 1919 г. отошел от парижского перрона. Буллит был примечательной личностью. Он был чрезвычайно богат. За такси в Париже он обычно расплачивался золотыми монетами. В кошельке у него были только стодолларовые купюры — или французские ассигнации в тысячу франков. В детстве в его семье говорили по-французски. Среди его предков были сподвижники Кромвеля, участники известного бунта на «Баунти»; его кузина леди Астор была первой женщиной — членом палаты общин. Уильям Буллит окончил Йель в 1912 г., получив признание «как самый талантливый студент курса». Далее — Юридическая школа Гарварда. Война застала его в Европе как корреспондента американских газет. Он своими глазами видел крах «старой дипломатии» [522] Farnswotth В., William С. Bullit and the Soviet Union. Bloomington, 1967, p. 4–9. . Друг Буллита Джон Рид уже сотрудничал с большевиками.

«Они покончили с императорами, политическими императорами, финансовыми императорами, с моральными императорами. Они выслали своего царя. Взяли в свои руки банки и похоронили аристократию. Как нация они приобрели некое братство, сердечную открытость, у них исчез страх перед жизнью. Возможно ли такое же благословение для остальной Европы и Америки?» [523] Dallas G. 1918. Peace and War. London: Pimlico, 2002, p. 374. 7 февраля 1919 года он пишет, что «Троцкий — это тот тип человека, который необходим нам владеющим властью в России» [524] Farnswotth В., William С. Bullit and the Soviet Union. Bloomington, 1967, p. 12–17. .

Двадцативосьмилетнего Буллита сопровождал уже известный своими социальными разоблачениями американский журналист Линкольн Стеффенс. Кроме него, о «миссии в Москву» знали только Филип Керр и полковник Хауз.

Буллита и Стеффенса сопровождали два американца: офицер военно-морского флота Линч должен был сопровождать их до Хельсинки; офицер американской военной разведки капитан Петит ехал с ними до Петрограда. Компания сошла на вокзале в Лондоне. Далее британский эсминец переправил их в Норвегию; оттуда — поездом до Стокгольма, где их познакомили со связанным с Красной Россией шведом Кимом Баумом, с чьей помощью они добрались через Хельсинки в Россию.

Совершенно очевидно, что правительство Красной России ожидало американцев и придавало их визиту немалое значение. Еще бы: народный комиссар иностранных дел Г. В. Чичерин, образованный и светский человек, прибыл в Петроград из Москвы, чтобы встретить Буллита в холодный воскресный день 9 марта 1919 г. Не нужно было обладать талантами Буллита, чтобы понять следующее: большевистское руководство знает о расколе в рядах союзников по поводу интервенции в Россию и желало поддержать умеренные круги. Для большевиков это был вопрос политической жизни или смерти. Петит остается для оценки ситуации в Петрограде, а Буллит и Стеффенс отправляются в заснеженную Москву — договоренность о встрече с Лениным уже достигнута. Буллит отметил, что до войны экспресс, связывавший две российские столицы, шел тринадцать часов, а на этот раз — двенадцать.

Их разместили в конфискованном дворце некоего аристократа прежних дней. Было тепло (работало центральное отопление), и царило неожиданное гастрономическое изобилие. Американцев ждала опера и театр, где они сидели в царской ложе.

Еще большее впечатление на Буллита произвели крестьяне, которые, узнав о спартанских условиях в Кремле, привезли (на глазах у американца) Ленину дрова и хлеб. «Наряду с Марксом, портрет Ленина можно видеть повсюду», — докладывает Буллит. «При встрече лицом к лицу Ленин производит потрясающее впечатление своей прямотой и целеустремленностью, своей гениальностью, огромным чувством юмора и безмятежностью» [525] Bullit W. The Bullit Mission to Russia. New York, 1919, p. 64. .

Артур Рэнсом, знавший Ленина много лет, встретился с ним в феврале 1919 года: «Более чем когда-либо Ленин поразил меня тем, что он — счастливый человек… Он раскачивается на своем кресле взад и вперед, неизменно смеясь над различными вещами. Каждая из морщинок на его лице — результат смеха, а не обеспокоенности… Он был первым великим лидером, который с полным безразличием относится к своей личности» [526] Ransome A. Six Weeks in Russia in 1919. London: Allen and Unwin, 1919. p. 81–82. . В эти же дни Анри Гильбо описывает Ленина как «живого, ироничного, дружественного» [527] Guilbeaux H. Du Kremlin au Cherche-Midi. Paris: Gallimard, 1933, p. 206. . Далекий от симпатий к нему Людовик Нодо, только что выпущенный из Бутырок, был удивлен простотой его манер, шерстяным кардиганом на нем: «Он не был ужасен». С ним всегда соседствовал смех, его лицо часто освещалось улыбкой. Он смеялся, в частности, над Принцевыми островами, на которых не только принцы, но вообще никто не жил. «Почему выбор пал на Принцевы острова?» [528] Naudeau L. En prison sous la terreur russe. Paris: Hachette, 1920, p. 189–195.

И Линкольн Стеффенс был приглашен к Ленину. По темной лестнице и пустынному коридору, мимо череды молоденьких телефонисток он прошел к кабинету с уставленными в алфавитном порядке книгами. Огромный портрет Маркса висел на стене. Обходительность Ленина (очаровавшего днем ранее Буллита) подействовала и на Стеффенса. Вождь мирового пролетариата встал ему навстречу с улыбкой.

«Не прекратят ли большевики свою пропаганду в Западной Европе после открытия им границ?» — спросил Стеффенс. «Никоим образом, — засмеялся, откинувшись назад, Ленин. — В случае открытия наши пропагандисты отправятся к вам, а ваши к нам. Мы можем просить наших пропагандистов соблюдать ваши законы, но мы не можем просить их не заниматься своей профессиональной деятельностью».

Американца приятно удивила открытость Ленина. И он рискнул спросить: «Можете ли вы дать уверения в том, что «красный террор» прекратится? Ленин: «Кто хотел бы просить нас о прекращении террора?» — «Париж», — ответил Стеффенс. «Вы хотите мне сказать, что люди, которые в бессмысленной бойне погубили семнадцать миллионов человек, обеспокоены несколькими тысячами убитых в революции с совершенно определенной целью — покончить с необходимостью войны и вооруженного мира?»

С точки зрения Ленина, Лига Наций была лишь эпизодом в большом марше человечества. «В конечном счете в мире возникнет новая цивилизация, ее развитие будет сопровождаться пробами и ошибками. Архаичное английское государство умирает, Германия обречена пройти через революцию. Старый мир не может более выжить — экономическое положение, порожденное войной, неизбежно ведет его к коллапсу».