Татьяна Джаксон - Четыре норвежских конунга на Руси

Гринев относит описанные сагой события «ко времени около 980 г.», поскольку тогда «Владимир держал в Новгороде значительный варяжский контингент, готовясь к походу на Киев». Согласно саге, убийца «оказывался вне закона и должен был быть убит, причем убить его мог каждый житель Новгорода... Право заменить смерть вирой принадлежало князю». Поскольку в статье 1 Русской Правды отражено совсем иное положение (а именно, что «„мужа-убийцу" имеет право убить не „весь народ", а ограниченный круг родственников убитого», да и «право заменить смерть денежным штрафом „за голову" принадлежит не князю, а самим родственникам»), то Гринев находит в этом подтверждение своему выводу об «установлении» Правды в начале XI в. [Гринёв 1989. С. 20-42] [8] «Сага об Олаве» – то в переводе М. И. Стеблин-Каменского по «Кругу земному», то в «пересказе», далеком от оригинала.

М. Б. Свердлов упрекает А. А. Зимина в том, что последний «не учел недоброкачественности использованного перевода, вы-мышленности использованного эпизода в более позднем варианте саги в „Хеймскрингле" Снорри Стурлусона (1220–1230 гг.), тогда как в более древней саге об Олаве Трюггвасоне монаха Одда (1190 г.) его нет, и наконец, особенностей саг как художественных произведений, в значительной мере искажавших фактическую основу, дополнявших ее вымышленными эпизодами и скандинавскими реалиями...» [Свердлов 1988. С. 78–79, примеч. 3]. Притом, что здесь имеется ряд неточностей (у Зимина текст не из «Круга земного», а из «Большой саги об Олаве»; перевод Стефана Сабинина вполне соответствует оригиналу; «Круг земной» датируется не 1220–1230, а 1230 г.; наконец, в саге монаха Одда есть аналогичный сюжет), основная мысль Свердлова абсолютно справедлива. Действительно, нельзя строить выводы такого рода без учета жанровой специфики саг и детального источниковедческого анализа каждого отдельно взятого их сообщения.

А потому обратимся к саге. Сюжет об убийстве Олавом своего обидчика дошел до нас в пяти редакциях.

I. «История Норвегии»:

Когда ему исполнилось около 12 лет, он посреди торга в Холь-мгардии мужественно отомстил за своего воспитателя, и небывалая месть едва достигшего двенадцати лет мальчика тотчас же дошла до слуха короля; и поэтому его представляют королю, который его в конце концов усыновляет [HN, ИЗ]. [9] Перевод латинского текста – А. В. Подосинова.

II. «Обзор саг о норвежских конунгах»:

И когда ему было 12 лет, случилось так, что однажды на торгу он узнал в руке у человека топор, который был у Торольва, и начал расспрашивать, как к нему попал этот топор, и понял по ответам, что это был и топор его воспитателя и его убийца, и взял тот топор у него из руки, и убил того, кто до этого им владел, и отомстил так за своего воспитателя. А там была большая неприкосновенность человека и большая плата за убийство человека, и принял он решение бежать к княгине под ее защиту. И поскольку это сочли делом энергичным для человека двенадцати лет от роду, а месть его справедливой, то тогда помиловал его конунг, и стала с тех пор расти его известность, а также уважение и всякий почет [Agrip, к. 17].

III. «Сага об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда (А):

Случилось так однажды, что Олав ушел из своей комнаты, и с ним его брат по воспитанию, без ведома Сигурда, своего родича. Они ушли однако тайно и шли по какой-то улице. И там узнал Олав перед собой своего недруга, того, который убил 6 лет назад его воспитателя у него на глазах, а затем продал его самого в неволю и рабство, и когда он увидел его, стал он лицом, как кровь, и очень подавлен, и его сильно взволновало это зрелище. Повернул он тогда быстро назад и вернулся домой, в свою комнату. А несколько позднее пришел туда Сигурд с торга, и когда он увидел Олава, своего родича, в гневе, то спросил Олава, что с ним. Он говорит, какая тому была причина, и просил его оказать ему поддержку, чтобы отомстить за своего воспитателя, «такое горе этот человек причинил мне и многократное бесчестье, – что хочу я теперь отомстить за своего воспитателя». Сигурд говорит, что он хочет оказать ему помощь, вот поднимаются они и идут с большим отрядом людей, и вел Олав к торгу. И когда Олав видит этого человека, берут они его и выводят за город. И затем выступает вперед этот юный мальчик Олав и собирается теперь отомстить за своего воспитателя. Дали ему тогда в руки большой широкий топор, чтобы зарубить этого человека. Олаву было тогда 9 лет. Затем замахивается Олав топором и ударяет человека по шее и отрубает ему голову, и это считается славным ударом для такого юного человека [О. Тг. OddrA, к. 8].

IV Снорри Стурлусон, «Круг земной»:

Олав Трюггвасон был однажды на торгу. Там было очень много народа. Там он узнал Клеркона, который убил его воспитателя Торольва Вшивая Борода. У Олава был в руке маленький топор, и он ударил им Клеркона по голове так, что разрубил ему мозг; тотчас же побежал домой и сказал Сигурду, своему родичу, а Сигурд сразу же отвел Олава в покои княгини и рассказывает ей новости. Ее звали Аллогия. Сигурд попросил ее помочь мальчику. Она отвечала, глядя на мальчика, что нельзя убивать такого красивого мальчика, велела позвать к себе людей в полном вооружении. В Хольмгарде была такая великая неприкосновенность мира, что там были законы, что убить следует всякого, кто убьет неосужденного человека. Бросился весь народ, по обычаю своему и законам, бежать, куда скрылся мальчик. Говорили, что он во дворе княгини, и что там отряд людей в полном вооружении. Сказали об этом конунгу. Пошел он тогда туда со своей дружиной и не хотел, чтобы они бились. Устроил он тогда мир, а затем и соглашение. Назначил конунг виру, а княгиня заплатила. С тех пор был Олав у княгини, и она его очень любила. [... ] Олаву было девять лет, когда он приехал в Гардарики, и пробыл он там у конунга Вальдамара еще девять лет [б. Тг. Hkr., к. 7 (fF, XXVI, 231-232)].

V «Большая сага об Олаве Трюггвасоне»:

Случилось однажды, что Олав Трюггвасон стоял на торгу. Там было очень много народа, там он узнал Клеркона, который убил его воспитателя Торольва Вшивая Борода. У Олава был в руке маленький топор, он подошел к Клеркону и ударил его топором по голове так, что разрубил ему мозг; тотчас же побежал Олав домой и сказал Сигурду, своему родичу. А Сигурд сразу же отвел его в покои княгини Аллогии и рассказал ей новости, и попросил ее помочь мальчику. Она поглядела на мальчика и сказала, что не следует убивать такого красивого мальчика, велела она тогда всем своим людям прийти туда в полном вооружении. В Хольмгарде была такая великая неприкосновенность мира, что следовало убить всякого, кто убьет неосужденного человека. Вот бросился весь народ, по обычаю своему и законам, бежать за Олавом, куда он скрылся. Хотели они лишить его жизни, как требовал закон; говорили, что он во дворе княгини, и что там построен отряд людей в полном вооружении, чтобы охранять его. Затем это дошло до конунга. Пошел он тогда быстро туда со своей дружиной и не хотел, чтобы они бились. Устроил он тогда мир, а затем и соглашение. Назначил конунг виру за убийство, а княгиня заплатила. С тех пор был Олав у княгини [...] Пробыл Олав там девять лет в Гардарики у конунга Вальдамара [О. Тг. en mesta, к. 46].